— Это не игрушка — боевой ствол. — Матвей усмехнулся, одернул рубаху.
— Боевой ствол! Какие мы крутые! Ничего-ничего, Мотя! У меня свое собственное оружие. Может, еще и покруче твоего будет. У кого вот тут, — он постучал себя пальцем по виску, — не опилки, тому пушки не нужны.
— А ухо отстрелить за Мотю? — Матвей сделал вид, что снова тянется к кобуре.
— Боюсь я тебя, — отмахнулся Гальяно и тут же спросил: — Интересно, а что сейчас в усадьбе? Кто-нибудь узнавал?
— Ничего. — Дэн закурил. — Заброшена уже больше десяти лет. После того случая, — он затянулся и зажмурился от сжимающей сердце боли, — после того случая лагерь закрыли. Шаповалова, директора, кажется, даже пытались привлечь к уголовной ответственности за халатность, но потом все замяли.
— Шаповалов этот — хитрый жук, — кивнул Гальяно. — Неудивительно, что выкрутился. Хотя я бы лично его поприжал, порасспрашивал о том о сем.
— Усадьбу взяли в аренду год назад, отреставрировали, довели до ума, — сказал Матвей. — Угадайте кто?
— А здесь и медиумом не нужно быть. — Гальяно пожал плечами. — Кто у нас тут всемогущий?
— Туча? — уточнил Дэн, хотя уже знал ответ.
— Он самый. Я как узнал, что он вернулся в наши палестины, специально проверил по своим каналам. — Матвей кивнул. — Хотел фотографии в Интернете нарыть, но ничего не нашел. Есть только снимки почти пятнадцатилетней давности, а нового ничего.
— Шифруется наш олигарх. Интересно, с чего бы это?
— Скоро узнаем. — Дэн погасил сигарету. — Ну что, по коням?
— Все ж таки не променяю я вольную волю на вашу столичную суету! — Гальяно обвел окружающий их лес влюбленным взглядом. — По коням!
В Макеевке за минувшие тринадцать лет почти ничего не изменилось, разве что посреди деревни вырос новый продуктовый магазин с пластиковыми окнами, кондиционером и крышей из синей металлочерепицы. Жизнь в деревне текла неспешная, размеренная. Старики чинно сидели в теньке на лавочках. По дороге, поднимая столбы пыли, гоняли на великах дочерна загорелые мальчишки. Дремали на заборах разномастные коты, с возмущенным квохтаньем выпархивали прямо из-под колес бестолковые куры. Объезжая пересекающий дорогу выводок гусей, Дэн думал о том, что не отдыхал уже много лет и что запросто мог бы прожить все лето в Макеевке, гоняя наперегонки с местными пацанами, купаясь в реке, отовариваясь пивом в магазине под синей крышей. Мог бы, если бы каждая избушка, каждый изгиб дороги, каждый куст не напоминали ему о том, что произошло здесь много лет назад. Если бы впереди, за поворотом, их не ждало некогда позаброшенное, а теперь заново отреставрированное и заселенное поместье с нелепым названием «Волки и вепри».
Подъезжали, как и в юности, к центральному входу.
— А заборчик-то наш олигарх поменял, — сообщил Гальяно, умостившийся на пассажирском сиденье в Дэновой машине.
Забор и в самом деле поменяли. Он и раньше-то был не низкий, а сейчас поражал воображение своей неприступностью и понатыканными по периметру камерами наблюдения. Ворота тоже поставили новые, массивные, раздвижные.
— Да, охраняет неприкосновенность арендованного жилища Туча очень хорошо, — усмехнулся Дэн.
— Я слышал, он нынче любит уединение, — поддакнул Гальяно. — Остров прикупил, от папарацци скрывается. Может, посигналить?
— Зачем? Нас и так видят. — Он указал на камеру наблюдения.
— Неприступная крепость какая-то! — Гальяно пожал плечами, едва не по пояс высунулся из машины, заорал: — Эй, есть кто живой?! Отпирай ворота!
— Да угомонись ты! — Дэн дернул его за рукав. — Сейчас откроют.
Глаз видеокамеры изучал их довольно долго, Гальяно успел закурить и почти полностью выкурить сигарету, а потом стальные ворота бесшумно разъехались, пропуская их на территорию поместья. На крыльце переоборудованной, оснащенной пультом наблюдения сторожки стоял детина в камуфляже. Детина смотрел на них с подозрительным прищуром — того и гляди потребует показать документы. Не потребовал, лишь приветственно махнул рукой и скрылся в сторожке, а Дэн направил автомобиль в сторону дома.
Несмотря на то, что забора и будки охранника коснулись глобальные изменения, с домом и флигелями Туча обошелся максимально бережно. Если и была проведена реставрация, то очень деликатная, почти незаметная глазу. Даже цветы на клумбах, кажется, колосились те же самые. Дэн глянул на заросшую одуванчиками лужайку, и сердце снова сжалось от боли. Всего на мгновение, на какую-то долю секунды, ему показалось, что посреди лужайки он видит Ксанку. Показалось…
На территории поместья было подозрительно тихо, за все время Дэн не увидел ни единой живой души. Он, конечно, не рассчитывал, что усадьба под завязку населена жильцами, но царящая вокруг тишина давила на уши и вселяла в сердце тревогу.
— Как-то малолюдно у них тут, — сказал Гальяно и выпрыгнул из машины. — Но в целом ничего почти не изменилось. Скажи, братан!
Дэн кивнул в ответ и тоже выбрался из машины. От припаркованной рядом «Ауди» к ним уже спешил Матвей.
— Мне кажется или нам здесь не рады? — Гальяно обвел взглядом пустой двор. — Где фанфары? Где хлеб-соль?
— Мы же только завтра должны были приехать, — напомнил Матвей. — Нас просто еще не ждут.
Он ошибся — их ждали. Дверь особняка распахнулась, и на крыльцо вышла девушка в строгом, почти мужского кроя брючном костюме. Была она миниатюрная, элегантная, стильная и… холодная как айсберг. Во всяком случае, Дэну так показалось. Пока незнакомка приближалась к ним неспешным шагом, он успел ее рассмотреть и еще раз утвердиться в правильности первого впечатления. Аккуратные черты некрупного лица, карие глаза, тронутая золотистым, явно нездешним загаром кожа, прямая челка, белые волосы до плеч. Или не белые, а выбеленные, кто ж разберет этих женщин? Блондинка смотрела прямо ему в глаза, по-мужски, внимательно и чуть настороженно, на ее почти идеальном лице не было и тени улыбки.
— Добрый день. — Дэн решил, что нужно брать инициативу в свои руки. Он даже улыбнулся незнакомке. — А мы…
— Я знаю. — Она кивнула, накрашенные бледно-розовой помадой губы растянулись в напряженной и какой-то неискренней улыбке. — Вы — гости Степана. — В ее хрипловатом голосе слышался едва уловимый акцент. Дэн не мог понять, какой именно, но в том, что барышня не из здешних краев, был почти уверен.
— Мы должны были приехать только завтра, — поддержал Дэна Матвей, — но вот так получилось. — Он развел руками. — Не удержались, явились раньше. Меня зовут Матвей Плахов, — он кивнул незнакомке.
— Очень приятно. — Она протянула Матвею руку. На тонком запястье блеснули изящные часики. — Степан сказал, что вы скорее всего приедете именно сегодня, поэтому у меня все готово. Я Алекс, Алекс Книт. Это я вела с вами переписку.
Вот те раз! Дэн посмотрел на девушку с возрастающим интересом. Они-то думали, что Алекс Книт — это мужчина, а тут такая нордическая пава.
