— Да пошел ты знаешь куда?! — отступил подальше в воду тот. — Хрен ты моржовый, дупель старый! Тебя, что, трогали?! Мурло африканское.
Бритоголовый сплюнул и побрел вдоль берега по пояс в воде.
— Эй, чуня, — окликнул его Пустынник. — А почему «африканское»?
— Иди ты в жопу, — даже не обернулся тот. — С остальным, значит, не споришь? Хрен… Дупель…
— Ладно… — Мужчина обернулся к единственному стоящему на ногах противнику, и тот испуганно вскинул руку, заслоняя лицо:
— Не надо меня бить, дяденька. У меня горло перерезано. Я уже крови потерял… — Он всхлипнул. — Мне «скорую» нужно, я умираю.
— Зовут тебя как? — Маг бросил прут, размотал с левой руки куртку, накинул ее на плечи.
— Се-ерге-е-ем.
— Нож дай.
Паренек протянул охотничий нож, который все еще сжимал в руках. Пустынник принял оружие, решительным движением отрезал полу от его куртки, запустил руку в волосы, отпорол прядь, положил на ткань, дернул свою жертву за руку, смочил обрезок кровью, скрутил, спрятал в карман. Отрезал от куртки еще лоскут:
— Как того зовут? — указал он на свою первую жертву.
— Д-дима.
Мужчина отхватил прядь его волос, резанул кожу на загривке, смочил ткань в крови, свернул, спрятал в карман. Вернулся к Сергею за третьим лоскутом:
— Как того, бритого, зовут?
— Ж-жора… Георгий. А зачем вам все это, дяденька?
— Не знаю, — пожал плечами Пустынник. — Но почему бы не запастись рабами, если есть такая возможность? Авось пригодитесь.
Он приподнял голову третьего парня, подсунул ткань под разбитый рот, задумчиво оглядел бритую голову и отхватил мочку уха:
— Любишь уши — чуб на беду нужно оставлять. — Пустынник скрутил последний лоскут, обернулся к хныкающему пареньку: — Хватит выть. Шкура у тебя там разодрана, и ничего больше. А в парк вы сегодня пришли зря. Очень зря.
Колдун откинул нож в пруд и быстрым шагом направился в сторону Тихорецкого проспекта.
— Толя, ты цел? Они тебя не ранили? — кинулась навстречу Таня, которая не дошла-таки до машины и дожидалась неподалеку. — Господи, как я испугалась…
Женщина обняла колдуна, начала покрывать его лицо поцелуями, потом внезапно отпрянула и принялась ощупывать:
— Тебя точно не ранили? Надо милицию вызвать!
— А, шпана, — небрежно отмахнулся Пустынник. — Было бы на что внимание обращать.
— Так тебя точно не задели?
Колдун перехватил ее руки около запястий, положил себе на плечи, потом привлек Таню к себе и крепко поцеловал:
— Не беспокойся. Не такие они герои, чтобы с нормальным человеком справиться. Пойдем…
Пустынник обнял ее за плечи и повел к машине.
Спустя пятнадцать минут они уже входили в ее однокомнатную квартиру на проспекте Культуры.
— Так тебя точно не зацепили? — уже в который раз переспросила Таня. — У меня есть медицинский клей.
— Точно не зацепили, — повторил колдун, ставя сумку с продуктами под вешалкой и снимая ботинки. — Не беспокойся.
— Вот ведь сволочи какие! Я сейчас, руки помою и на ужин чего-нибудь сделаю. — Женщина свернула в ванную, а Пустынник подхватил сумку, прошел на кухню, воровато оглянулся, вынул из кармана тряпочные лоскутки и запихнул их за тумбу, в щель между задней стенкой и обоями. Чуть отступил: вроде незаметно. Он расстегнул куртку и, стаскивая ее, направился обратно в коридор.
— Тебе кофе сделать? — поинтересовалась Таня, вытирая руки.
— Нет, спасибо, — мотнул головой мужчина. — Мне после всего этого душ принять хочется.
Он вошел в ванную, скинул одежду, повесив ее на горячую батарею, включил воду, шагнул под обжигающие струи, которые прогревали тело, разгоняя по нему густую черную кровь, смывали пыль и усталость. А когда, накинув на плечи новую рубашку, он вышел наружу, то обнаружил, что в квартире стоит мертвая неестественная тишина.
Таня сидела в комнате, на краю дивана, поджав под себя ноги и поставив подбородок на колени, и смотрела в черный экран выключенного телевизора. На щеках поблескивали влажные дорожки.
— Ты чего, хорошая моя? — осторожно присел он рядом.
— Ничего… — дернула она головой.
— Танечка, единственная моя… — Он протянул руку и осторожно погладил ее волосы. — Что случилось?
— Ничего… — Она сглотнула, из уголков глаз опять выкатились слезинки. — Господи, как я испугалась… Я думала, что это все… Только в жизни хоть что-то хорошее произошло — и все сразу рвут, уничтожают, отнимают. Почему?
— Не бойся, милая… — Пустынник обхватил женщину, сжал своими сильными руками. — Не бойся ничего и никогда. Пока я с тобой, ничего не случится. Не дам, не позволю…
Он нашел губами ее соленые губы, поцеловал. Таня заплакала сильнее, но при этом пылко отвечала на его ласки. Пустынник продолжил целовать ее глаза, щеки, губы, острый носик, подбородок, а затем, удивляясь столь странному переплетению эмоций страсти, жалости и страха, начал расстегивать пуговицы на ее блузке…
* * *
Маг проснулся от очень странного ощущения, и далеко не сразу понял, что слышит звук будильника. Он приподнял голову, пытаясь сообразить, где находится, покрутил головой. Низкий потолок, покрытый побелкой, комнатушка метров двадцати, потрепанный шкаф. На виллу в Небраске не похоже…
Рядом зашевелилась женщина, поднялась, толкнула пластиковую панельку часов, обрывая занудливый писк, поправила волосы.
— Таня… — узнал ее маг, и лишь после этого грубо выдернутый из небытия разум включился, начал работать: Россия, Санкт-Петербург. Заказ от Московского Круга и… И месть. — Танечка…
— Отвернись, — не сильно, но требовательно ткнула его носом в подушку женщина. — Не хочу, чтобы ты видел меня такую. Сонную, мятую и растрепанную.
— Ты куда? — послушно закрыл глаза маг.
— На работу, — зевнула она, и диван, расправляя пружины, облегченно скрипнул.
— Ты ведь раньше не ходила.
— Ты чего, Толя, — рассмеялась женщина. — Мы ведь с тобой только в пятницу вечером познакомились. Забыл?
— Не ходи, — предложил Пустынник. — Честное слово, Танечка, бросай ты эту ерунду. Оставайся со мной. У меня есть некоторые доходы, нам с тобой хватит. Правда. Я не такой нищий, как кажусь на первый взгляд.
— Так сразу и бросай?
— А почему нет? — Он открыл глаза. — Таня, ты самая прекрасная из женщин, которых я только встречал в своей жизни. Я совершенно не представляю теперь, как можно существовать без тебя. Я хочу, чтобы ты находилась со мной рядом каждый день и час, каждую минуту. Я люблю тебя, Таня. И прошу: не уходи.
Женщина, запахнув халат, замерла. Потом опустилась на край постели, протянула руку, коснувшись его лица теплыми подушечками пальцев.
