– Я мог бы дать тебе совет, который окажется полезен.
– Пойдем в шатер и поговорим там, – пригласил Моисей, зная по опыту, что совет Иофора выльется в обсуждение.
Иофор имел привычку советовать не прямо, потому что такой совет нередко мог показаться обидным, а начинать рассуждать издалека и постепенно подходить к сути, не столько советуя, сколько рассуждая.
От длительного сидения ноги Моисея затекли. Когда он откинул полог и вошел в шатер, то споткнулся на ровном месте и чуть было не упал, но не удивился этому, потому что появилась другая причина для удивления. Из глубины шатра раздался резкий звук, нечто среднее между щелчком и хлопком, и тут же слева от пошатнувшегося Моисея коротко дунуло ветерком.
Тело среагировало быстрее разума. Моисей прыгнул туда, откуда раздался звук, так как понял, что в него стреляли из лука. Он намеревался схватить стрелка и подмять его под себя, но вместо тела врага вытянутые вперед руки ухватили пустоту. Моисей упал на низенький столик, за которым имел обыкновение читать или писать, и перевернул его. Что-то тяжелое свалилось со столика на ковер.
– Господь милосердный! – воскликнул за спиной Иофор. – Что случилось?!
Моисей ничего не ответил, потому что не знал, что ответить. Он поднялся на ноги, взял то, что упало на ковер, и начал рассматривать при скудном свете лампы, которую оставлял в шатре для того, чтобы зажигать от нее другие, не утруждая себя всякий раз добыванием огня.
Снаружи послышались крики, но Моисей не обратил на них внимания.
Иофор подошел и тоже стал рассматривать находку, которая была похожа на игрушечный лук, укрепленный на тяжелой деревянной колоде. По центру колоды был выдолблен желоб, одним концом упиравшийся в середину лука, выемка на которой служила как бы его продолжением. На другом конце желоба было просверлено косое отверстие, в которое можно было просунуть мизинец.
– А это зачем? – Иофор наклонился и подобрал круглую деревянную палочку, от которой ко входу в шатер тянулась тонкая веревка. Он дернул за веревку но та не подалась. Тогда Иофор, не выпуская находки из рук, прошел к входу и склонился там, отвязывая веревку. Когда отвязал, подошел к Моисею и протянул ему палочку.
Моисей взял палочку и, подчиняясь внезапно пришедшему наитию, вставил ее сверху в отверстие на колоде. Палочка вошла до конца. Моисей пощупал веревку и почувствовал, что она скользит между пальцев. Хорошая, крепкая веревка, сплетенная из конского волоса. И длинная – шесть раз обернулась вокруг локтя…
После недолгого раздумья Моисей все понял. Он вставил палочку с другого, нижнего конца колоды, натянул тетиву, оказавшуюся очень тугой, и зацепил ее за выступающий конец палочки. Затем поставил стол примерно на то место, на котором тот стоял, установил на нем колоду так, чтобы лук был обращен ко входу, и пошел туда, отпуская на ходу веревку. У входа он протянул веревку между двумя шестами, поддерживающими шатер и ограничивающими вход. Протянул низко, на ладонь от земли, и закрепил свободный конец веревки, обвязав его вокруг шеста.
Крики снаружи перешли в громкое, неразборчивое обсуждение чего-то.
– Жреческая придумка, – сказал Иофор, тоже понявший назначение устройства. – Египтяне любят такие вещи.
Моисей выпрямился и, не выходя из шатра, наступил левой ногой на веревку. Привязанный конец остался на своем месте, а вот палочка выскользнула из отверстия, одновременно спустив тетиву. Раздался уже знакомый звук. Моисей оценил путь, по которому могла полететь стрела, если бы она была вложена в желоб. Выходило так, что она бы вонзилась в грудь человеку, входящему в шатер. Или же в лицо, если бы тот решил пригнуться, не откидывая полог до конца.
Мерзкая задумка. Мерзкое устройство. Моисею вдруг стало душно. Не страшно от того, что его собирались убить, а именно душно. Не хотелось находиться в шатре, где недавно побывал враг, и дышать тем воздухом, которым дышал он.
Откинув полог, Моисей вышел наружу и узнал о причине криков и последовавшего за ними громкого разговора. Оказалось, что одна из лошадей, привязанных неподалеку, была поражена упавшей с неба стрелой. Стрела падала на излете и не причинила лошади никакого вреда, всего лишь слегка оцарапала ей шею, так, что выступило несколько капель крови. Лошадь заржала, к ней подбежал хозяин – сотник Ур и из колена Эфраимова и начал ее успокаивать одновременно обсуждая с теми, кто был рядом, такое странное явление, как падение стрелы. Стрела пошла по рукам, люди с любопытством ее рассматривали и говорили о том, что она не может быть вражеской, потому что до края стана расстояние в несколько полетов стрелы. Скорее всего, ее кто-то неумный выпустил забавы ради или же кто-то примерялся к новому луку, а рука его вдруг сорвалась.
Сотник, весьма дороживший своей лошадью, сказал, что оставит стрелу у себя и попытается найти ее владельца, чтобы высказать ему все, что он о нем думает. Воины различают стрелы точно так же, как различают лица людей. У каждой стрелы свои особые признаки, потому что каждый человек на свой лад стругает дерево, на свой лад крепит наконечник и на свой лад привязывает оперение.
Лошадь успокоилась, постояла недолго и вдруг захрипела, упала, подергала ногами и сдохла. Сотник впал в крайнее расстройство и громко кричал, недоумевая, как такое вообще могло случиться, чтобы совершенно здоровая, правильно напоенная и правильно накормленная лошадь вдруг взяла и умерла. Кто-то из рассматривающих стрелу обратил внимание на то, что ее наконечник был смазан черной смолой, и догадался, что это яд…
Известие о покушении на Моисея переполошило многих, но переполох этот был особого свойства. Люди ходили, не привлекая к себе внимания, и разговаривали шепотом, чтобы по лагерю снова не поползли зловещие слухи. Сотник Ур и так и не узнал, откуда взялась стрела, поразившая его четвероногого друга.
Жена и сыновья Моисея, узнав о случившемся, начали обнимать его и громко хвалить Господа, но Иофор строго цыкнул на них и увел в свой шатер, где они долго и тихо молились.
Устройство для стрельбы Аарон унес к себе, завернув в полотно. Сказал, что хочет поподробнее изучить его. Моисей не возражал, только напомнил брату об осторожности. Мало ли какой неприятный сюрприз могли приготовить коварные жрецы для того, кто решит проникнуть в их тайны.
– Как тебе повезло! – радовался Аарон. – Господь спас тебя, брат мой! Если бы ты не пошатнулся при входе, то лежал бы сейчас мертвым, и все бы говорили, что это рука Анубиса поразила тебя!
– Хотелось бы узнать, кому принадлежит эта стрела и что на ней за яд, – сказал Моисей.
– Кому принадлежит стрела, мы вряд ли узнаем, – вздохнул Аарон, мгновенно сменив радостное выражение лица на печальное. – Никто не возьмет для такого дела стрелу, которая поможет найти его. Что же касается яда, то яд этот довольно хорошо известен. Он готовится из высушенных в тени змеиных плевков, смешанных со смолой. Это очень дорогой яд, брат мой, и не каждому он по карману. Обычно им смазывают острия своих кинжалов наемные убийцы, чтобы поражать свою жертву наверняка, с одного удара. Они могут позволить себе это, потому что их черное ремесло хорошо оплачивается. Но я никогда не слышал о том, чтобы наемные убийцы пользовались какими-то хитроумными приспособлениями. Тут не обошлось без египетских жрецов…
