Остановились еще до захода солнца. Моисей собрал у себя старейшин, и Осия, как начальник над войском был в числе их.
– Наступает суббота, – объявил он. – Проведем ее в этом месте, а потом пойдем дальше. А пока есть возможность, поговорим о делах наших. Нам надо подумать о том, как упорядочить наши ряды, чтобы мы могли двигаться вперед, не делая остановок в случае каких-то опасений. Не очень хорошо, когда воины идут впереди народа, и совсем нехорошо, что с флангов и с тыла нас не прикрывают дозорные отряды. Амалекитяне уже близко, наши враги постарались как следует для того, чтобы разжечь в них желание напасть на нас, и мы не можем позволить себе беспечности. И не надо ожидать, что они непременно встанут на нашем пути всей своей мощью. Амалекитяне коварны, они могут пропустить нас вперед и ударить нам в тыл своими основными силами, а два отряда нападут с флангов, и что тогда будет?
Все поежились, представив себе такой ход событий.
– Пять тысяч воинов со вчерашнего дня идут позади народа, прикрывая нас сзади, – доложил Осия. – Пяти тысяч достаточно для того, чтобы противостоять любому нападению до тех пор, пока не подойдут и не развернутся основные силы, тем более что воинов туда я выделил отборных, внушающих страх врагу уже одним своим видом.
– Почему я об этом не знаю? – нахмурился Моисей.
– Я подумал, что не стоит беспокоить вождя такими мелочами, и сделал так, как считаю нужным, – ничуть не смутившись, ответил Осия. – А вот как быть с флангами, я еще не решил. – Нельзя растягивать воинов в линию, окружая весь народ, от такого боевого порядка нет пользы. Нет пользы и в том, чтобы разбить наши основные силы на десять-пятнадцать отрядов и рассредоточить их равномерно среди людей, чтобы при нападении с любой стороны и в любом месте какая-то часть могла бы сразу вступить в бой, – Осия поднял правую руку, сжал пальцы в кулак и оглядел присутствующих. – Кулак – это сила, а каждый палец в отдельности легко сломать.
Разжав кулак, он опустил руку. Моисей искоса, так, чтобы это не бросилось в глаза, наблюдал за тем, как старейшины слушали Осию. Хорошо слушали, кивали согласно, потому что Осия говорил по делу.
– Я склоняюсь к тому, чтобы основные силы воинов шли в середине, а вперед хочу выставить тысяч пять или десять, – продолжал Осия. – И дозорные теперь станут объезжать пустыню вокруг нас постоянно, а не только при тревоге. Амалекитяне не застанут нас врасплох! А если нападут – пожалеют!
Сказав это, Осия так грозно сверкнул глазами, что если у кого и были сомнения в том, что он слишком молод для своей высокой должности, то исчезли.
– Мы не станем полагаться только на воинов, – сказал Моисей, когда Осия сел. – Каждый мужчина – воин, у каждого есть чем разить врага. Старейшины, обсудите с нашим начальствующим над войском свои действия на тот случай, если воинов окажется недостаточно для того, чтобы победить врага. Народ наш – камень, о который разбиваются любые волны!
– Народ наш – кость, которая станет поперек горла каждому, кто попробует поглотить нас! – воскликнул Элиав, сын Хелона, начальник колена Завулонова.
– Истинно так! – сказал Моисей. – С Божьей помощью мы ушли от фараона, с Божьей помощью мы преодолели все препятствия, которые нам чинили египтяне, с Божьей помощью мы избавились от предателя, с Божьей помощью победим и амалекитян. Но есть у нас враг более страшный, чем они – голод. Мы надеялись что у нас пока достаточно припасов, и проявили легкомыслие, не думая о том, как будем жить дальше. Все, и я в том числе, успокоились на том, что при разумной бережливости нам достанет припасов на ближайшее время, и это было большой ошибкой, которую сейчас исправляет почтенный Ахиезер. Но я прошу всех начальников над коленами оглядеться по сторонам, посоветоваться со сведущими людьми и подумать насчет того, что мы могли бы получать в пустыне для пропитания. Пока мы не сеем и не собираем урожая, нам придется изыскивать другие возможности. И прошу вас не доводить до того, чтобы мы остались совсем без скота! Немного от стад наших нам необходимо сохранить ради нашего будущего, тем более что таких коз, как наши, не было по всей земле египетской, а каждая наша овца стоит двух египетских или каких-то других!
– Господь не оставит нас! – сказал Аарон, и все согласно кивнули.
– Не оставит, если мы будем достойны Его попечения! – добавил Моисей. – Унывающим и впавшим в отчаяние Господь не поможет, ибо они сами не хотят помочь себе. Но все, кто уповает на Господа, не останутся без Его попечения. Говорите с людьми, убеждайте их, проникайте словом в их сердца… Я чувствую, что наступает самое тяжелое для нас время!
Моисей помолчал немного, глядя прямо перед собой, а затем огляделся вокруг, встречаясь взглядом с каждым, и продолжил:
– Признаюсь вам – не ожидал я от людей, вышедших из рабства, подобного поведения. Там, в Египте, когда фараон не отпускал нас, мне казалось, что стоит нам только уйти, как единодушие и взаимопонимание укоренится между нами и пойдем мы в Землю Обетованную, славя Господа и во всем помогая друг другу. Ведь только с Божьей помощью и поддерживая друг друга можно преодолевать невзгоды. Не только воины наши, но и весь народ наш должен быть единым кулаком, а не растопыренными пальцами! Не так уж много времени потребовалось нам для того, чтобы убедить фараона отпустить нас и уйти из рабства, но сколько времени потребуется для того, чтобы рабство и все плохое, что связано с ним, ушли от нас?
– Как бы еще узнать, что плохое ушло? – тихо, словно про себя, сказал Пагиил, сын Охрана, начальник колена Асирова.
– Когда люди перестанут говорить по каждому поводу: «Вернемся же в Египет, там нам жилось лучше», а скажут: «Мы преодолели многое, преодолеем и это!», тогда знай, что дух рабства покинул народ! – ответил ему Моисей.
Старейшины расходились озабоченными, чувствовалось, что ночь они проведут без сна, в трудах и раздумьях. Выйдя из шатра последним, как и подобает хозяину, Моисей увидел Элиуда, беседующего с Амосией. В правой руке Элиуд держал двуручную египетскую секиру. В умелых руках секира представляла собой грозное оружие, наверное, самое грозное из всего арсенала воинов, потому что разила наповал. Двуручное оружие иначе разить и не может, потому что у воина нет щита для отражения ударов, нечем воину держать щит, когда обе руки заняты, и если он ударяет, то ударяет как следует.
– Что-то случилось? – спросил Моисей у своего помощника, думая, что тот принес какие-то известия.
– Ничего не случилось, хвала Господу! – ответил Элиуд. – Просто я решил остаться до тех пор, пока у Амосии не появится новый напарник, раз уж достойному Моисею вздумалось отказаться от охраны, которую привел наш новый начальник над войском.
– Предатель разоблачен, его больше нет, и он не угрожает мне, а Господь – первый мой защитник и охранитель, – ответил на мягкий упрек Моисей. – Все сущее подчинено его воле, и надо ли создавать ненужное беспокойство воинам? Пусть лучше охраняют не меня, а наш лагерь.
– Но, тем не менее, я останусь! – ответил Элиуд, и было видно, что он тверд в своем намерении и переубеждать его бесполезно.
