Егор Петров действительно был из Сибири, действительно был охотником, действительно стрелок он на редкость меткий. Служил Егор Петров в 1100-м стрелковом полку 327-й стрелковой дивизии на Волховском фронте. Прибыл он из Якутии. Якут по национальности. Прошло немного времени, стал Егор Петров прославленным на весь Волховский фронт снайпером.
Не зря боялись фашисты Петрова, не зря считали, что под Ленинград целая дивизия сибирских охотников прибыла. Подбирался Петров к самым фашистским окопам. Ступал тихо – сова не услышит. Маскировался ловко – сокол и тот не увидит. И бил из винтовки, конечно, без промаха. Если попадался фашист на мушку, значит, фашисту крышка.
Более 100 фашистов уничтожил своими меткими выстрелами снайпер Егор Петров.
Петров не один. Под Ленинградом много было прославленных снайперов. Грозой стрелки-мастера для фашистов стали. Боялись фашисты высунуть нос из окопов. Как суслики, врылись в землю.
Винтовка у Петрова особая – снайперская. Прицел оптический на винтовке. Чистил винтовку боец, лелеял. Словно живая она, ухаживал.
Наступил январь 1943 года. Вместе с другими частями и дивизия, в которой служил Петров, готовилась к наступлению. Встречают как-то солдаты Петрова. Смотрят: вместо снайперской винтовки пулемет в руках у Петрова.
– Что такое? – спрашивают солдаты.
– Пулемет, – отвечает Петров.
– Зачем пулемет? Винтовка – твоя стихия!
– Нет. Не то время, – отвечает Петров солдатам. И уточняет: винтовка, мол, есть винтовка. Сделал выстрел – фашист всего лишь один убит. Это хорошо, когда в обороне сидели. Теперь же другое дело. Один выстрел – не тот размах.
Пошел Петров в наступление пулеметчиком. Но и здесь он остался снайпером.
В двух первых днях наступления уничтожил еще около 100 фашистов.
Гордятся солдаты опять Петровым:
– Так и есть: считай, дивизия целая снова прибыла.
Смущался Петров, краснел: не про каждого скажешь, что он – дивизия.
«На-а-ши!»
Шесть дней вгрызались наши войска в оборону фашистов. Наступает Ленинградский фронт. Наступает Волховский. Прогибается, рушится фашистская оборона.
Шел седьмой день боев южнее Ладожского озера.
Группа солдат-разведчиков одной из дивизий Ленинградского фронта вышла в разведку. В белых маскировочных халатах идут солдаты. Автоматы в руках. Под халатами на солдатских ремнях – гранаты.
Среди солдат один новенький – рядовой Точилин. Все интересно молодому солдату. Впервые идет в разведку. Идет, об одном мечтает: вот бы схватить «языка».
– Схватим? – спрашивает новичок у бывалых.
Старший над группой – сержант Муса Дзенгазиев. С тем же вопросом солдат к сержанту:
– Схватим, товарищ сержант?
– Схватим, схватим, – сказал Дзенгазиев. – Боем возьмем, коль надо.
Прошагали солдаты замерзшим болотом. Ели пошли, осины. Сугробы слева, сугробы справа. Лесная идет дорога. На две разошлась дорога.
Разбились разведчики: группа пошла направо, группа пошла налево. Точилин с группой как раз налево.
Прошли они метров 300, снова на две разошлась дорога. Разбились разведчики: двое пошли налево, двое пошли направо. Точилин и старшина Дзенгазиев свернули как раз направо. Идут между осин и елей. Рвется вперед Точилин. Идет, об одном мечтает:
«Вот бы сейчас схватить «языка»!» Улыбнулась судьба солдату.
Прошли они метров 15. Вдруг за елью мелькнуло что-то. Двинулось что-то. Не что-то, а кто-то. Человека увидел Точилин. Понимает боец: фашист.
– Хенде хох! – еще громче кричит Точилин.
– Хенде хох! – понеслось по лесу.
– Наши! На-а-ши! – слышит в ответ Точилин.
Ожили сугробы слева, справа. Как в сказке выросли люди в белых халатах. В руках автоматы. Под халатами что-то топорщится. Понятно: висят гранаты. Любому ясно, что рядом – наши. А он…
– Хенде хох! – еще громче кричит Точилин.
– Да тише ты, тише, – сказал Дзенгазиев. – Это же наши. Кто вы?
– Разведка. Кто вы?
– Разведка.
Оказалось, встретились две разведки. Разведка Ленинградского фронта и разведка Волховского фронта. Бросились разведчики друг к другу:
– Встретились! Встретились! Ура!
Стоит Точилин. Глазам не верит.
Подхватили волховчане на руки Точилина.
Подбрасывают вверх:
– Встретились! Встретились! Ура!
Подлетает Точилин высоко-высоко, чуть ли не до самых еловых макушек.
– Вот тебе и «хенде хох»! – смеется Дзенгазиев.
Многие группы разведчиков встретились в этот день. Было 18 января 1943 года. Завершили в этот день войска Ленинградского и Волховского фронтов прорыв Ленинградской блокады. Встретились. Соединились.
Порожки
Прорвали наши войска в январе 1943 года южнее Ладожского озера фашистский фронт, пробили брешь в Ленинградской блокаде. Однако сил, чтобы полностью разбить фашистов и отогнать их от Ленинграда на многие километры, у нас и на этот раз еще не хватило.
Еще почти год фашисты стояли у Ленинграда.
Многое свершилось за этот год. Продолжались победы нашей армии.
Фашисты были разбиты в упорном сражении под городом Курском и под городом Киевом, в огромном сражении на Днепре. Началось новое наступление и под Ленинградом.
Войсками Ленинградского фронта командовал генерал (вскоре он стал Маршалом Советского Союза) Леонид Александрович Говоров.
14 января 1944 года советские войска перешли в наступление.
К этому времени фашисты уже не мечтали захватить Ленинград. Их задача теперь – удержаться на старых позициях. Укрепили они позиции. Создали крепкую оборону. Построили специальные огневые точки. Это пулемет или пушка, укрытые от наступающих железобетонным колпаком. Толщиной в метр и более были стены у этих укрытий. Прорвать такую оборону и предстояло советским солдатам.
И вот пошли войска в наступление. Вгрызлись они в оборону врага. Завязали бои с фашистами.
Ждет генерал Говоров, ждут другие генералы на командном пункте фронта первых сообщений от наступающих войск. Вот оно, поступило наконец первое сообщение.
Держит генерал Говоров трубку полевого телефона, слушает. Потеплело лицо. Улыбнулся. Значит, вести хорошие.
– Так-так, – изредка приговаривает Говоров. Слушает, слушает. Но вот чего-то не разобрал. – Как-как? – переспросил. – Повторите, – попросил.
Повторили. Пожал Говоров плечами. Видимо, опять что-то не очень ясное. Вновь повторили.
