– Аллее! Аллее! – кричат фашисты.
Ясно любому – конечно, аллее. Отвоевался танкист. Отходил по свету.
– Сдавайся! Сдавайся!
Приподнялась крышка башенного люка. И вдруг полетела оттуда граната.
Отбежали фашисты. Кусается танк.
Однако не бесконечен запас гранат. Израсходовал их танкист. Вновь фашисты приблизились к танку. Подошли совсем близко. На камни, на танк залезли. Стучат по броне:
– Сдавайся! Аллее! Аллее!
Ясно любому – конечно, аллее. Отвоевался танкист. Отходил по свету.
Не открывается люк. Какой-то настырный фашист нашелся. Стоит рядом с люком, прикладом автомата по крышке бьет.
Дубасит.
Дубасит.
Дубасит.
Достучался фашист, представьте.
Приподнялась крышка над люком. Метнулась рука из танка, сразила ножом фашиста. И тут же опять захлопнулась крышка.
Продвигались наши. Вышли вскоре сюда на улицу. Освободили из плена советский танк.
Посмотрел на друзей Шашков.
– Вот теперь аллее.
«За Можай!»
Ворвались войска маршалов Жукова и Конева в Берлин. А в это время 2-й Белорусский фронт под командованием маршала Рокоссовского бьет врагов севернее фашистской столицы, отсекает их от Берлина, гонит на север к Балтийскому морю.
Наступают войска Рокоссовского. Прошли города Анклам, Грейфсвальд, Штральзунд. Прижали фашистов к морю.
На севере Германии в Балтийском море находится остров Рюген. Рюген – самый большой из всех немецких островов. Сорок километров с запада на восток, пятьдесят с юга на север. Переправились фашисты сюда на Рюген. Решают: здесь мы удержим русских.
Не удержали.
Ворвались наши войска на Рюген. Снова гонят они фашистов. Пошли города и морские поселки Гарц, Берген, Засниц, Имманц, Глове. Теснят все дальше врагов солдаты. Загнали на самый север.
На острове Рюген имеется мыс Аркона. Мыс Аркона – самая северная точка Германии. Конец здесь немецкой земле.
Загнали войска Рокоссовского фашистов к мысу Аркона, прижали к воде, опрокинули тех, кто не сдался, в море.
Довольны солдаты. Плещет перед ними Балтийское море. Вот и поход закончен.
Нашелся один. Сбросил пилотку. Вытер вспотевший от боя лоб. Окинул веселым взглядом. Посмотрел на друзей, на море:
– Ну, за Можай загнали!
«Загнать за Можай» – значит, загнать далеко-далеко. Есть такая старинная русская поговорка. Вспомнил, выходит, солдат поговорку.
– За Можай! – повторил солдат.
– За Можай! – дружно поддержали его другие. И они поговорку, видать, запомнили.
Можай – это означает город Можайск. Концом света казался Можайск когда-то.
В любом деле всезнайка всегда найдется. Сыскался и здесь такой. Знал он, что поговорка с городом Можайском связана. Посмотрел на солдат и с ехидством:
– За Можай! Ну и сказали! Так Можайск под Москвой. Всего-то час с небольшим на машине ехать.
Смутились солдаты. Смутился и тот, кто первым произнес поговорку. Оказался солдат в растерянности.
– Сто километров всего от Москвы до Можайска, – лезет опять всезнайка. Постоял солдат, подумал, посмотрел на других, на всезнайку.
– И все ж – за Можай загнали, – упрямо сказал солдат. – За Можай! За Можай! – поддержали его другие.
О солдатском споре узнал Рокоссовский.
– За Можай! Нет никаких сомнений! За Можай! – подтвердил Рокоссовский.
Возможно, по форме и устарела сейчас поговорка, да мысль в ней предельно четкая. Словно вода в роднике поговорка: все тут яснее ясного.
– За Можай! – повторил Рокоссовский.
Белкин
Этот бой разыгрался на перекрестке берлинских улиц. На одном из углов здесь возвышался высокий семиэтажный дом. Ворвались наши солдаты в дом. Захватили первый этаж. Штурмуют теперь второй. Засели фашисты. Упорно, с остервенением отбиваются.
И все же победа была за нашими. Потеснили советские солдаты фашистов. Заняли наши второй этаж.
Отступили враги на третий. Пытаются наши на третий теперь пробиться. Увлеклись боем. А в это время к дому неожиданно вышел отряд фашистов и захватил первый этаж. Получилось: на третьем этаже фашисты, на втором – наши, на первом – опять фашисты.
Идет сражение за дом. Вскоре и к нашим явилась помощь. Новая рота ворвалась в дом. Оттеснили советские солдаты фашистов с первого этажа на второй, а наши – те, что были на втором, прорвались наконец на третий, оттеснили в свою очередь фашистов с третьего этажа на четвертый.
Вот и получилось: на четвертом этаже фашисты, на третьем – наши, на втором – снова фашисты, на первом – наши.
Кто-то сказал:
– Наполеон.
– Что – Наполеон? – не поняли другие.
– Пирожное «Наполеон», – уточнил первый.
Действительно, есть такое пирожное. Слоеное оно, то есть делается из разных слоев сладкого теста.
Смеются солдаты:
– Действительно, «Наполеон»! Только горячее очень тесто.
Трудным бой оказался за этот дом. Впрочем, и за другие дома тоже бои не легче. Поднимались наши бойцы все выше и выше. Переходили с этажа на этаж. До самой крыши почти поднялись. И тут задержка. Видят фашисты: этаж последний. Дальше – крыша. За крышей небо. Бьются фашисты насмерть. Час штурмуют наши седьмой этаж. Не дается этаж упрямый.
Пошли разговоры: вызвать саперов, снести, взорвать, уничтожить дом. Пусть рухнет, придавит собой фашистов.
И вдруг – что такое?! Оттуда, сверху, с седьмого этажа на шестой, навстречу к нашим с автоматом в руке прорвался советский воин. Смотрят солдаты: так это ж Белкин! Старшина Белкин!
– Откуда ты, Белкин?!
– С неба! – смеется Белкин.
Устремились солдаты за Белкиным ввысь, на седьмой этаж.
Оказалось, взобрался Белкин по водосточной трубе на крышу. И ручной пулемет поднял. С крыши проник на чердак. С чердака на седьмой этаж. Поднял видом своим и огнем у фашистов панику. Пробил пулеметом дорогу к нашим. Ворвались наши бойцы на седьмой этаж.
Поражались после боя солдаты:
– По трубе – да на крышу!
– Ловко ты, Белкин!.. Ловко!
Смеются солдаты:
– На то и Белкин!
Плечом к плечу
Часть полковника Утихеева вела бой в центре Берлина на Гамбургер-аллее.
Дома здесь массивные, кладка прочная. Штурмовали солдаты одно из зданий. Уже несколько раз подымались они в атаку, но каждый раз открывали фашисты сильнейший огонь, и бойцы залегали снова. Во дворе здания, за высокой каменной стеной, за железобетонными глыбами, стояли у фашистов крупнокалиберные пулеметы. Стены и пулеметы преграждали дорогу нашим.
