– Искать в России! – грозно повторил князь Иван.
Пришлось приближенным невесту искать в России. Разъехались гонцы в разные концы Русского государства. Стали отбирать в невесты великому князю самых знатных, самых красивых девушек.
В Москве состоялись смотрины. Выстроились невесты в ряд. Идет вдоль ряда молодой князь. Выбирает себе суженую.
Остановился князь Иван около девушки, которую звали Анастасией.
– Захарьина, – кто-то назвал фамилию.
– Вот, – указал на девушку пальцем князь.
Видного рода девушка, знатного. Еще в XIV веке ее предок Андрей Кобыла в числе русских знатных людей ходил.
Обвенчали в соборе Ивана и Анастасию Захарьину по тогдашним законам. Пропели священники им здравицу и пожелали счастья на долгие годы.
Свадьбу праздновали несколько дней. Молодые выходили на площади Кремля, представлялись народу.
Бойко идет веселье. Еще бы и дольше праздновали. Да вдруг прервал князь Иван буйные пиры:
– Хватит!
Решил он вместе с молодой супругой отправиться в далекую Троице-Сергиеву лавру и там помолиться Богу.
Запрягли им княжеский возок. И вновь поразил всех великий князь.
– Нет, – замотал головой Иван.
Решил он отправиться пешком. Не близко Троице-Сергиева лавра, семьдесят верст от Москвы.
Зима. Ветер срывается стылыми вихрями. Шагает великий князь Иван. Шагает великая княгиня Анастасия.
Верста за верстой. Верста за верстой. Ложится под ноги земля России.
Шапка мономаха
Стоит Иван IV в храме. Застыл. Свечи горят. Мерцают лампады. Лики святых с икон и со стен смотрят.
Венчание Ивана состоялось в Кремле, в Успенском соборе. Собрались сюда бояре, князья, священники самых высоких званий.
Митрополит – старший из священников – подошел к великому князю, благословил на царство. Надели Ивану IV на голову знаменитую «шапку Мономаха».
Дружно пропели здравицу. Вокруг храма сгрудился народ.
– Что там? – спрашивают друг друга.
– Венчание.
– Кого?
– Князя Ивана.
– На что?
– На царство.
– Как же сие понять?
– Государева власть крепчает.
До этого Русским государством управляли великие князья.
И отец Ивана IV – Василий III – был великим князем.
И дед Ивана IV – Иван III – был великим князем.
И все, кто правил Русью до них, тоже в князьях ходили.
При Иване IV кончалось княжество на Руси. Царская власть создавалась.
В этот момент появился у Успенского собора Любимка Ноздря. Подошел вплотную. Спросил:
– Что там, любезные?
– Венчание.
– Кого?
– Князя Ивана.
– На что?
– На царство.
– Как же сие понять?
– Государева власть крепчает.
Кончилось богослужение. Стал царь Иван выходить из собора. И тут вдруг посыпались на него золотые монеты. Два знатных боярина стояли на возвышении, бросали деньги. Сыпались они золотым дождем на каменные плиты и ступени у входа в храм. Это было пожелание богатства стране и успехов царю.
Видит Любимка: выходит из храма великий князь.
– Царь, царь! – понеслись голоса.
Прошел царь – прямой, молодой, высокий.
Выждали люди минуту, вторую. Бросились к каменным плитам, к ступеням собора. Потянулись к монетам. Блестит на ступенях, на плитах золото. Переливается. Досталась и Любимке золотая деньга. Зажал он деньгу в ладони:
– Царская!
Прямо с неба деньга свалилась…
Огнем начинается
Ездил Осирка Рябой под Звенигород к брату, а когда вернулся домой в Москву – нет дома. Сгорел дом, даже трубы не осталось.
Страшные пожары произошли в Москве в тот памятный 1547 год. Невиданные.
Первый из них вспыхнул 12 апреля. Загорелась в центре города одна из торговых лавок. За ней вторая, третья. Затем запылала Никольская улица. Пробушевал пожар вплоть до стен Китай-города. Пробушевал. Успокоился.
Прошла неделя, и снова огонь побежал по московским улицам. Вспыхнул на этот раз он за рекой Яузой. Это трудовая окраина города. Жили здесь гончары и кожевники. Понеслось, заплясало пламя по мастерским, по домам, по подворьям. Оставило груду пепла и плач обездоленных.
Хоть и великий был урон от двойного огня в апреле, однако самые страшные беды ожидали москвичей впереди. Прошел май, к исходу шагал июнь. И тут…
Не видел Осирка Рябой пожара. Прибыл из-под Звенигорода на пепелище. Уезжая, оставил Москву Москвой, вернулся – мертва красавица.
Вспыхнул огонь на Арбатской улице. Ветер гулял в те часы над Москвой. Вмиг добежало пламя до стен Кремля. Перепрыгнуло стены. Заметался в Кремле, как в западне, огонь. Обдало кремлевские площади жаром. Большинство строений в Кремле в те годы были деревянными. Вспыхнули терема и кремлевские палаты еловым лапником. Расхохотался, радуясь силе своей, огонь. Гигантским кострищем взметнулся в небо.
Накалились кремлевские стены. А в стенах пороховые склады. Порох стал взрываться. Ломал, крошил стены. Адский грохот стоял над городом.
Завершив расправу с Кремлем, огонь побежал по московским улицам.
Идет, идет по Москве огонь.
– Господи, помилосердствуй.
Не жалеет огонь людей.
– Господи, помилосердствуй.
Более тысячи жителей погибли в пламени.
Смотрит Осирка на пепелище:
– Вон оно – царство. Огнем начинается.
Двойная сила
– Глинскую! Глинскую!
– Анну Глинскую!
– Волхову!
Четыре дня разносил ветер пепел с московского пожарища. На пятый день заволновалась, зашумела трудовая Москва. Пошли голоса:
– Москву подожгли!
И шепотом, шепотом от одного к другому:
– Дело рук Глинских. Глинские подожгли.
Князья Глинские – родственники царя Ивана IV. Юрий и Михаил Глинские – родные братья скончавшейся матери Ивана – Елены Глинской. Анна Глинская – родная бабка царя Ивана. Недобрую славу сыскали среди народа князья Глинские. Пользуясь близостью к Ивану, стали Глинские незаконно богатеть, кичиться и злоупотреблять своим положением. Против царской родни и поднялся теперь народ.
