– Не даешься, стена, по-старому. С корня тебя возьмем.
Штурм
– Царь предлагает!
– Царь предлагает!
Желая избежать кровопролития, Иван IV направил в казанскую крепость своих послов.
– Царь предлагает!
– Царь предлагает!
Предлагал царь казанцам прекратить сопротивление. С отказом вернулись послы назад.
Тогда начался штурм Казани. Были взорваны два подкопа. Страшный грохот заполнил небо.
Образовались в стенах проломы. Русские со всех сторон устремились на приступ крепости.
Еще за день до начала штурма смельчаки подбирались к казанским стенам. Землей и бревнами они засыпали рвы, навели мосты.
Идут, идут по этим мостам, через эти бывшие рвы атакующие. Впереди стрельцы и отряды боярских дворовых людей. Среди дворовых людей – Тимофей Ведро.
Со стен и крепостных башен казанцы ответили огненным боем. Ударили пули. Метнулись стрелы.
Бежит Тимофей. Сражен сосед справа, сражен сосед слева. Продолжают бойцы атаку.
Вот совсем рядом стены. И в эту минуту оттуда с их высот полетели в атакующих камни. Сбит сосед слева, сражен сосед справа. Невредим Тимофей Ведро. Продолжают бойцы атаку.
Всего шаг до стены остался. И вдруг:
– Берегись!
– Берегись!
Это стали осажденные со стен крепости лить на атакующих кипящий вар. Дико закричал сосед справа, забился в стонах сосед слева. Невредим Тимофей Ведро. Продолжают бойцы атаку.
Вот они рядом, стены. И тут:
– Сторонись!
– Сторонись!
Поднял глаза Тимофей. Оттуда сверху неслось бревно.
«Вот она – смерть!» – лишь подумать успел Тимофей. Ударило бревно. Смело Тимофея, смело других. Дальше играючи покатилось.
Заняли место Тимофея новые ратники. Продолжают бойцы атаку.
А за стрельцами, за боярскими дворовыми людьми на штурм Казани следом идут и идут полки: Передовой, Сторожевой, полк Правой руки, полк Левой руки. Это вторая линия. И за ними в третьей, в последней, – ратники Большого полка. И тут же, правда чуть в стороне, в резерве, застыли воины полка Царского.
Всюду море голов и спин.
Царь Иван ждал исхода битвы. Для него под Казанью была взята походная полотняная церковь. Поставили церковь. Идет молебен.
– Господи, праведный… – выводит священник.
Царь молится.
Закончен молебен. Иван вышел из церкви, сел на коня. Минута – и Царский полк поведет в атаку.
Но не надо уже атаки. Не надо огня и новых жертв. На стенах, на башнях Казани уже вскинулись русские стяги.
Храм
Со всей России скликали в Москву мастеров: землекопов, каменотесов, каменщиков, плотников, лудильщиков, кровельщиков, мастеров по малярному делу, по резному, по живописному. Людей известных, трудом своим прославленных. Умельцев из умельцев.
Идут по Москве разговоры:
– Храм будут строить.
– Господний!
– Храм!
Иван IV в честь казанской победы решил построить в Москве собор. Название уже дано: храм Покрова на Рву.
Вырыли землекопы глубокий котлован. Заложили каменщики фундамент. Стали от земли подыматься стены.
Ходила старуха Анна Рытова, смотрела, как тянется к небу храм.
Погиб ее сын, стрелец Кирей Рытов, в бою под Казанью. Знает старуха – в память о русской победе, о воинах, павших в бою, воздвигается этот храм. Смотрит на стройку, представляет Кирея, представляет и себя, входящей в уже построенный Покровский собор. Молится. Молится. Молится. За память Кирея, за всех других. Царство им вечное, царство им вечное, царство небесное…
– Скорее, скорее, – торопит строителей старая Анна.
Тянется, тянется к небу храм.
Смотрит на стройку старуха Анна. Что же такое? Не один, выходит, здесь строят храм. И верно: подымается церковь, а рядом другая. И тут же еще и еще. Считала Анна. Сбилась. Опять считала. Пальцы для точности загибала. Девять церквей насчитала Анна.
Все они вместе. Все они рядом. Крепко прижались одна к другой. Девятикратная память воинству.
Удивительный строился храм. Девять церквей – и не похожи одна на другую. Девять красавиц. Девять стоят сестер.
Поднимите голову. Взгляните на купола. Ликуют, спорят одна с другой церковные маковки. И – любая на свой манер.
Храм Покрова строили пять лет. Не осуществилась мечта Анны Рытовой. Не дождалась. Умерла. Не помолилась в храме. Другие помянули добрым словом славных сынов России.
Прогромыхали лавиной годы. Сменились века и люди. Собор и нынче стоит в Москве. В самом центре. На Красной площади. Только давно его уже не называют храмом Покрова на Рву. Всей стране он известен, всему миру известен как собор Василия Блаженного.
Увидеть храм Василия Блаженного – значит увидеть чудо.
Храм построили по проекту русских архитекторов. Звали их Барма и Постник.
Существует такое предание. Когда сооружение собора было завершено, вызвал строителей царь Иван IV к себе. Смотрел долго на Барму. Смотрел на Постника. О чем-то думал. Наконец отпустил. Вызвал затем приближенных.
– Ослепить! – приказал царь.
Решили приближенные, что ослышались.
– Ослепить! – повторил Иван.
Не хотел он, чтобы талантливые мастера где-то могли повторить подобную красоту. Слеп человек. Так-то надежнее.
Есть и такое предположение, что Постник и Барма не два человека, а одно лицо – Постник Барма. Постник – имя, Барма – фамилия.
Как Хузангайка Трофимкой стал
Чебоксары. Город Алатырь. Цивильск. Шумерля. Волга. Река Сура. Это Советская Чувашия. Трудолюбивый и щедрый край.
В годы царствования Ивана Грозного Чувашия вошла в состав России. Состоялось это незадолго до падения Казани.
И Хузангайка стал Трофимкой именно в те годы. Вот как случилось это.
Шли русские войска еще в свой первый казанский поход. Один из отрядов остановился в чувашском селе. Приняли их хорошо чуваши. Накормили. Напоили. Приготовили для русских воинов ночлег.
Перед тем как ложиться спать, Трофим Рябой, был он и в самом деле рябоват лицом, стал возиться с хозяйскими детьми. Особенно ему понравился мальчик лет шести. Глазенки живые, живые, цепкие. Туда, сюда, как маятник бегают. На лице и у него рябинки.
– Как звать?
– Хузангайка.
– А я – Трофим.
Познакомились они. Подружились. Трофим Рябой резную игрушку ему смастерил. На пальцах свистеть научил.
