– Это не так, Говард! Лорд Амхерст запланировал поиски на два года. Но произошло что-то, что делает наши поиски бессмысленными. Египетское правительство издало новый, более строгий закон, который запрещает вывоз любых найденных на расколках предметов. И это означает…
– …что даже если бы мы добились успеха и сделали бы значительное открытие, то у лорда Амхерста не было бы ни единого шанса завладеть сокровищами.
– Совершенно верно! – подтвердил Ньюберри. – Фонд исследования Египта отказался брать на себя расходы на наше содержание, которые раньше выделял лорд Амхерст, и мы волей-неволей должны будем вернуться в Англию в ближайший месяц.
Картер вскочил и разъяренно выкрикнул:
– Никогда в жизни! Я не вернусь в Англию, даже если я буду зарабатывать себе на жизнь погонщиком верблюдов! Я останусь здесь! – При этих словах он бросил взгляд на Питри, ища поддержки.
Говард ожидал, что Питри вступится за него. Но тот лишь смущенно отвел глаза и промолчал. После довольно продолжительной паузы Питри вздохнул и сказал:
– Если бы все зависело от меня, я бы оставил вас обоих. Вы› мистер Ньюберри, великолепный египтолог. А вы, мистер Картер,, прекрасный археолог и рисовальщик, такую комбинацию не часто встретишь в нашем ремесле. Но от меня, увы, ничего не зависит…
Флиндерс Питри взял конверт со стола, вытащил письмо и начал читать:
– «…и сообщаем вам, что, посоветовавшись предварительно с каирским Управлением древностями, Фонд исследования Египта принял решение прекратить раскопки в Тель-эль-Амарне к концу этого сезона. Но мы хотели бы использовать вашу неоценимую помощь в Дейр-эль-Бахри, где уже некоторое время ведет раскопки ведущий археолог Фонда исследования Египта Эдуард Навилль…»
Последнее предложение Питри прочитал отчетливо громко, в его глазах блеснула злость. Он разорвал письмо на клочки, бросил их на пол и, захлебываясь, закричал:
– Флиндерс Питри не позволит водить себя на поводке, как цирковую лошадь, ни Фонду исследования Египта, ни Управлению древностями! Флиндерс Питри проводит раскопки там, где он сам считает нужным. А если достопочтенные господа иного мнения, то им следовало бы самим взять в руки лопату.
Таким Говард Картер археолога еще не видел. Он привык воспринимать Питри как человека, которого ничто не может вывести из себя, даже своеобразный характер его жены Хильды. Когда он топтал ногами обрывки письма на полу, то казался совершенно другим человеком. Питри был вне себя от злости. Даже Хильда, которая держала бразды правления этого брака, не решалась подойти к нему.
Пока Питри, заложив руки за спину, энергично ходил по скудно меблированной комнате, Картер и Ньюберри озадаченно смотрели на стол, где еще стояла посуда с остатками ужина.
– Мне жаль вас, мистер Картер, – произнес Питри после того как немного успокоился. – Я надеялся сделать из вас известного археолога. Но вы же видите, как эти борзописцы все обставили Единственное, что они могут, – это перекладывать стопки документов с одного стола на другой. Так же они обращаются и с живыми людьми. Поверьте мне, мистер Картер, письменные столы – это смерть для любого исследования. Здесь, – он постучал указательным пальцем по столешнице, – здесь нужно заниматься наукой, а не в кабинетах Каира и Лондона.
Последние недели сезона медленно и безутешно подходили к концу. Питри с помощью четырехсот батраков обнаружил в песке больше находок, чем все его предшественники. В основном это были рельефные камни с надписями и изображениями из жизни древней столицы Ахетатон.
Тем временем Говард Картер заканчивал свое последнее задание – рисовал план города Ахетатон. Иногда он проходил до двадцати миль в день, и за короткое время у него развился такой глазомер, что Говард мог определить расстояние с большой точностью, а измерительная лента нужна была только для контроля.
Одновременно с обзорным планом Картер выполнял детальные зарисовки отдельных строений, вплоть до мельчайших подробностей. В соответствии с предметами, которые батраки находили внутри несущих стен, Картер, посоветовавшись с Флиндерсом Питри, иногда даже отваживался давать зданиям названия.
Чертежи Картера тем временем так увеличились в объеме, что ему трудно было носить их все в одной папке. Селима вызвалась помогать Говарду в его многомильных путешествиях по городу. Нубийская девочка быстро прижилась у англичан и, конечно, понимала, что ее приключения в Тель-эль-Амарне вскоре закончатся.
– Картер-эфенди, – сказала Селима по дороге домой после долгого рабочего дня, – ты поедешь обратно в Англию?
Говард застенчиво улыбнулся.
– Нет, Селима, для меня в Англии больше нет места. Я останусь в Египте.
Они еще немного прошли молча. Потом Селима снова спросила:
– Ты любишь эту страну, Картер-эфенди, правда? Ты любишь Египет больше, чем Англию?
– Не в этом дело, Селима. У меня свои причины, по которым я не хочу возвращаться в Англию.
Селима подняла указательный палец вверх и вскрикнула:
– А, я понимаю, ты боишься полиции!
– Ты считаешь, я что-то натворил? Нет, тут я могу тебя успокоить. Это не та причина, по которой я не хочу ехать в Англию.
– Тогда я знаю! – Селима снова подняла указательный палец.
– Ничего ты не знаешь!
– Наверное, из-за женщины. Я угадала, Картер-эфенди?
Сначала Говард замолчал, но, догадываясь, что Селима так просто не отстанет от него, ответил:
– Да, причина в женщине. Именно поэтому я не хочу возвращаться в Англию. Теперь ты довольна?
Селима понимающе кивнула, но теперь на ее лице можно было прочитать печаль.
– Ну и дела, – наконец произнесла она и повторила: – Ну и дела…
Когда показался дом археологов, девочка вдруг остановилась и взглянула на Говарда.
– Она была неверна?
– Неверна?
– Ну да, женщина должна быть верна мужчине, иначе… – Она сделала движение рукой, будто взмахнула плеткой. – Ты не должен грустить, Картер-эфенди! На свете есть много женщин.
Картер рассмеялся и продолжил путь, а Селима снова остановилась.
– Картер-эфенди, Англия – красивая страна?
– О да, – ответил Говард, – очень, очень красивая.
– Красивее, чем Нубия?
– Я не был в Нубии, Селима. Но наверняка Англия совсем Другая, не такая, как Нубия. Там нет пустынь, там везде зелень. В некоторых городах больше жителей, чем во всей Нубии, Они говорят на другом языке. А зимой в Англии так холодно, что люди надевают на себя много одежды сразу. Можешь себе такое представить?
Селима поморщилась.
– Нет! – коротко ответила она.
На следующее утро Селима исчезла. Перси Ньюберри, который вставал раньше всех, первым заметил ее отсутствие, потому что Селима спала на кухонной лавке. Ничто в мире не могло заставить спать ее на кровати.
