— А что он может сделать? — Климент сел и сложил руки на коленях. — Распустить Темпл я категорически отказался. — Он посмотрел на Уилла. — Как мой сын?
— С ним все благополучно. — Уилла раздражал вновь поднятый Климентом разговор. Вчера утром он ему все подробно рассказал. — Мои люди повезли мальчика на юг в деревню, как вы указали. С ним Йоланда и Мари. Филипп их не найдет.
— Хорошо. — Климент нерешительно улыбнулся. — Моя сестра позаботится о них.
— Так что, все закончено? Темплу теперь ничто не угрожает?
Климент отвел глаза.
— Если бы! Пока министр Ногаре продолжает сбивать короля с праведного пути, настраивать его против Церкви, говорить об удачном завершении дела преждевременно.
— Ваше святейшество, король знает, что творит. Ногаре, конечно, его подстрекает, но Филипп далеко не глупец, и у него есть собственная воля.
— Может быть, может быть. — Климент махнул рукой, как будто речь шла о несущественных деталях. — Но без подлого змея Ногаре, я думаю, король станет спокойнее. — Он поднялся. — Пока Филиппа лучше не трогать. Во-первых, моя власть настолько далеко не простирается, а во-вторых, я не хочу смуты в королевстве. Гийом де Ногаре — другое дело. Я могу призвать его к суду за преступления против моих предшественников, но и тут одних слухов будет недостаточно. Мне нужны доказательства.
— Я доподлинно знаю, что король и Ногаре замыслили убийство папы Бонифация. Филипп сам признался в этом в разговоре со мной. Тогда же он поведал и о своем намерении уничтожить Темпл.
Климент мрачно покачал головой.
— Против таких людей вашего слова недостаточно. Кто вы? Бывший тамплиер, ставший наемником? А король окружил себя законниками, хитрыми и коварными. И нам нужно предъявить что-то более весомое. — Климент заходил по залу. — Меня также интересует правда о смерти папы Бенедикта. Бонифаций нажил в Священной коллегии много врагов, и потому кардиналы не слишком озаботились выяснением обстоятельств его смерти. Не забывайте: все французские кардиналы — сторонники Филиппа. Бенедикт — другое дело. Его все любили, и слухи о его убийстве до сих пор будоражат людей. — Климент поднял глаза на Уилла. — Найдите мне твердые свидетельства, что папу Бенедикта убил Гийом де Ногаре, и я пойду против него. Если проклятого еретика удастся убрать, я уверен: мы все почувствуем огромное облегчение.
— Особенно я, — сказал Уилл. — Как вам известно, одному из гвардейцев удалось сбежать.
— Вы сказали, он вас не видел?
— Скорее всего да, но Ногаре следует опасаться. Он мне не доверяет. Но в любом случае я сделаю все возможное, чтобы найти доказательства его вины. Если ваше святейшество продолжит оберегать Темпл.
— Даю вам мое слово. — Климент направился к столу, где стояли кувшин с вином и два кубка. — Теперь давайте поговорим об ордене. Вы сказали, в вызволении моего сына участвовали тамплиеры. Кто-то из них упоминал великого магистра? Как он там на Святой земле?
Уилл отрицательно покачал головой.
— Известно только, что Жак де Моле продолжает искать деньги на свой Крестовый поход, но не сильно в этом преуспел.
Климент разлил вино в кубки. Новость его не ободрила.
— Ну что ж, давайте ждать оттуда лучших новостей.
— Да, — пробормотал Уилл. — Давайте ждать.
31
Королевский дворец, Париж 21 декабря 1305 года от Р.Х.
— Не могу представить, сир, как такое могло случиться. — Наклонив голову, Ногаре последовал за королем в низкий проход, наполовину спрятанный под плющом.
Они находились на самом краю острова Сите за стеной, окружавшей королевский сад. Впереди из серой, разбухшей после зимних дождей Сены выступали три небольших островка, похожих на спину огромного чудовища. К ближайшему был перекинут деревянный пешеходный мост. Ногаре видел его с левого и правого берега, а вот о двери в дворцовой стене он не знал.
— Мост повелел построить мой отец, — сказал Филипп. — Он собирался ловить рыбу на острове Жюиф.
— Сир… — заговорил Ногаре, пытаясь вернуть короля к обсуждаемому вопросу.
— Но так и не сподобился ни разу прийти туда со снастями. То одно мешало, то другое. Он был слабый человек, мой отец, никогда не делал, чего хотел. Позволял окружающим думать за него, родственникам, министрам. Кто сейчас в королевстве его помнит? А если где и вспоминают, то только как сына Людовика Святого. — Филипп повернулся к Ногаре. Холодный ветер взъерошил его волосы. — И обо мне, когда я умру, будут думать точно так же? Что я по глупости и слабости позволял министрам управлять собой. И не сделал ничего значительного. Я останусь в памяти людей просто как внук великого человека.
— Вас будут помнить как короля, объединившего Францию, — твердо произнес Ногаре. — Как короля, который привел свою страну к процветанию и порядку и правил с помощью не слепой веры, а разума.
— Я недооценил нового папу, — пробормотал Филипп. — А этот гвардеец что рассказывает? Он видел нападавших?
Лицо Ногаре напряглось.
— Нет, сир. Жиль и остальные погибли, а он сбежал. Ему, дураку, надо было притаиться где-нибудь у дома и внимательно их рассмотреть. А теперь мы никогда ничего не узнаем.
— Думаю, это были наемники, которых нашел Климент. — Волоча по грязи край черного плаща, Филипп двинулся к мосту. — Характер у него оказался тверже, чем я ожидал. — Он ухватился за деревянные перила, но на поросшие мхом доски ступать не стал.
— Может быть, начнем поиски ребенка? — спросил Ногаре, задумчиво потирая подбородок. — Наверняка кто-нибудь из окружения Климента знает, где его прячут.
Филипп отрицательно покачал головой:
— Нет. Хватит об этом. Без поддержки папы уничтожить Темпл мы не сможем. — Он пристально вгляделся в даль. — И все мои планы расширения королевства так и останутся планами. Без денег ничего сделать нельзя. — Он повернулся к Ногаре. — А если снова повысить налоги?
— Рискованно. Народ неспокоен. Только что подавлены бунты. — Ногаре тяжело вздохнул. — А вот Темпл…
— Темпл для нас потерян, — прервал его Филипп, разворачиваясь и направляясь обратно к дверце в стене.
— Но еще можно что-то сделать, сир. Я уверен. — Ногаре быстро двинулся за королем. — Нам нужно только подумать.
— Я уже достаточно думал. Моя голова вот-вот взорвется от переполняющих ее мыслей. Оставьте меня.
Ногаре хотел что-то сказать, но остерегся. Дальше король зашагал по парку один. Сейчас давить на Филиппа было опасно. Нужно подождать, пока осядет пыль. Все случилось так неожиданно. Казалось, Бертран де Гот полностью созрел — бери и ощипывай. Но опять подвела нелепая случайность. Удрученно размышляя над случившимся, Ногаре направился во дворец. Нерасторопность королевских гвардейцев, неожиданное изменение поведения папы. Ограбить Темпл и укрепить королевство — какая замечательная идея! Но Филипп прав: без поддержки понтифика в жизнь ее не воплотить.
