Бейбарс поднял саблю. Священник пригнулся, но мощный удар воин нацелил не на него. Лезвие перерезало тонкую веревку с державшимся на ней распятием. Оно с глухим стуком упало на пол. Бейбарс наступил на него, и тяжелый сапог раздавил фигуру Христа пополам.
Священник в ужасе смотрел, как он нагибается и берет один кусок.
— Возможно, вы и родились на этих землях, — Бейбарс с отвращением отбросил кусок распятия в сторону, — но все равно навеки останетесь нашими врагами. И мы будем так расправляться с вами повсюду в Палестине. — Он прошагал к священнику, выбил из его рук канделябр и приставил конец сабли к горлу. — Пусть твой Бог рыдает, видя, как горят огнем его церкви и реликвии. Пепел христианства развеют ветры, и все мусульмане радостно вдохнут его сладостный аромат.
— Вы умрете прежде этого, — прошептал священник. — Вас разгромят воины Христа.
Бейбарс рванулся вперед, пронзил острием сабли горло священника. Насквозь. Священник сдавленно кашлянул и согнулся пополам. Бейбарс повернул рукоять. Изо рта старика хлынула кровь. Он выдернул саблю, позволив телу повалиться на алтарь, а затем разрубил пополам. А потом еще, еще и еще. Тяжело дыша, дико вытаращив глаза.
«Вот вам за мои муки! За зло, которое вы принесли! Моя кара настигнет вас всех до одного!»
Бейбарс остановился, лишь когда почувствовал, что его кто-то крепко схватил за руку. Порывисто оглянувшись, он увидел Омара.
— Довольно, эмир. Он уже давно мертв.
Бейбарс перевел дух и потянулся к кошелю на боку, откуда вытащил лоскут материи, вытереть саблю.
— Так что? Давайте поговорим.
Начал Калавун.
— Омар рассказал мне о твоих планах, эмир. Я на твоей стороне.
Бейбарс кивнул. Калавун служил в полку Бари на два года меньше Бейбарса и Омара. Он участвовал во всех битвах и хорошо проявил себя у Дамнетты, когда свергали Тураншаха.
— Твоя преданность будет вознаграждена.
— Убить султана нелегко, — подал голос Омар. — При нем почти всегда охрана. Может быть, подождем до Каира?
— Нет, — твердо возразил Бейбарс, — если Кутуз укроется в крепости, добраться до него будет еще труднее.
— Может быть, отравить? — предположил Омар. — Подкупим кого-нибудь из евнухов.
— Слишком рискованно. Кроме того, зачем платить за то, что я могу сделать сам. — Бейбарс вытер саблю и впихнул в ножны.
— Что ты предлагаешь, эмир? — спросил Калавун.
— Мы сделаем это сразу, как только достигнем Египта. После Синая остановимся в Эль-Салихийи. Оттуда до Каира один день пути, и Кутуз будет меньше осторожничать. Самое главное — отделить его от большей части охраны.
Омар кивнул:
— Я согласен, но мне до сих пор не ясно, как ты займешь трон после смерти султана. Ведь для этого надо…
— За этим проследит Хадир, — прервал его Бейбарс.
Омара эта новость встревожила.
— Твоего прорицателя лучше держать на крепкой цепи, эмир. Он оказался слишком кровожадным даже для убийц ассасинов. Они за это его изгнали.
— Хадир тут принесет много пользы. — Бейбарс вопросительно посмотрел на друзей: — Так вы со мной?
— Да, эмир, — ответил Калавун.
— Мы с тобой, — добавил Омар.
В дверях церкви появился воин.
— Эмир Бейбарс, мы нагрузили телеги и кибитки.
Бейбарс кивнул воину, затем повернулся к соратникам:
— Пошли. Отвезем султану его последнюю добычу.
Они вышли из церкви. На месте деревни пылало пожарище. Мамлюки заканчивали загонять в клетки женщин и детей.
Кутуз вгляделся в темноту. Над вершинами холмов стало заметно слабое оранжевое сияние. Это Бейбарс «разбирался» с христианским поселением. Кутуз снова обратил взгляд на дорогу. Потер шею. Он скверно себя чувствовал, и не только по причине долгого конного перехода.
Тревога съедала его уже несколько недель, с каждым днем становясь все острее. С тех пор как армия покинула Айн-Джалут. Сомнения его посещали и до этого, но дерзость Бейбарса, когда он потребовал правление над Алеппо, показала размах его амбиций. Кутуз ожидал, что после отказа эмир будет ходить злой и мрачный. Удивительное спокойствие Бейбарса его расстроило.
Кутуз глубоко вздохнул, поискал глазами своего главного визиря. Громко позвал:
— Поди сюда, Актай.
Грузный человек с оливковой кожей пустил коня и вскоре поравнялся с Кутузом.
— Я слушаю тебя, мой повелитель.
— Мне нужен твой совет.
— Спрашивай, мой повелитель, — ответил Актай медовым голосом.
— У меня под кожей застряла заноза. Я желаю ее вытащить.
7
Нью-Темпл, Лондон
13 октября 1260 года
Жак достал из глиняного горшка гусиное перо и, не сводя глаз с племянника, принялся задумчиво катать его между большим и указательным пальцами.
— В твои годы мы с братом побеждали почти во всех турнирах. Ты здесь уже давно. Пришла пора себя показать.
Гарин поднял глаза, удивленный упоминанием о своем покойном отце. Жак его редко вспоминал.
— Я постараюсь, сэр, при первой же возможности, — тихо проговорил он. — Вы же знаете, в прошлом году я болел.
— В этом году все будет иначе, верно?
— Я постараюсь, сэр.
— Да уж постарайся. На турнире ожидается присутствие наших гостей. Мой племянник не должен ударить лицом в грязь.
У Гарина пересохло в горле. На общее четырехдневное собрание капитула сегодня утром с эскортами рыцарей прибыли магистры шотландского и ирландского прицепториев. Такие собрания созывались каждый год для обсуждения насущных дел, и завтра в их честь состоится турнир.
— Победить будет нелегко, сэр. Уилл хорошо сражается, и…
— Кемпбелл — простолюдин, — раздраженно бросил Жак, сжимая в кулаке перо. — А ты из рода де Лион. Когда станешь командором, твой послужной список должен говорить сам за себя. Кемпбеллу же командором никогда не быть. Ему совсем не обязательно побеждать, а для тебя это долг.
— Да, сэр. — Гарин спрятал за спиной руки с обкусанными ногтями. Дядя не терпел вредную привычку.
Жак бросил перо на стол. Вздохнул, откинул назад голову.
— Ты последний из де Лионов и обязан поддерживать честь рода. Я не в счет, дни моей славы позади. Жаль твою мать. После гибели мужа и старших сыновей она уже потеряла надежду восстановить достойное место, которое занимала среди королевской знати. Она храбрится, делает вид, что все в порядке, но однажды призналась мне, как часто плачет по ночам в своей убогой лачуге. А ведь когда-то у нее были драгоценности, ароматические масла, наряды. Все необходимое для женщины ее положения. От этого теперь остались одни воспоминания.
