Но на место каждого павшего скотта встал новый, и шеренги быстро сомкнулись, закрывая бреши в обороне. Раненых оттащили в центр шилтрона, где товарищи перевязывали их или же наспех читали отходные молитвы. Англичанам в очередной раз не удалось прорвать шеренги шотландцев, а сами они лишились драгоценных коней и людей, походя на льва, который атакует дикобраза, раз за разом теряя кровь и силы, отступая и разъяряясь все сильнее.
Дункан продолжал сжимать в руках сломанное копье. Казалось, пальцы его приросли к древку, не в силах разжаться и выпустить его. Рыцарь, коня которого он поразил своим оружием, все еще корчился на зубьях частокола, кашляя и давясь собственной кровью. Дункан видел, как на спине у него вырастает горб в том месте, где деревянное острие пробило кольчугу насквозь. Он подавил подкатившую к горлу тошноту и крепко зажмурился, хватая обжигающий воздух широко открытым ртом. Рядом с ним Керальд опустил копье и выскользнул из строя. Наклонившись над рыцарем, он сорвал у того с головы шлем, обнажая залитое потом лицо совсем еще молодого человека. Глаза его превратились в щелочки, в них плескалась дикая боль. Воин умирал, у него уже началась агония, но он еще нашел в себе силы оскалить окровавленные зубы и что-то прошипеть Керальду. Старый шотландец здоровой рукой выхватил из-за пояса кинжал. Загородив рыцаря спиной, так что Дункан более не видел его лица, он вдруг резко качнулся вперед. Рыцарь захрипел и выгнулся дугой, так что кровь из раны ударила тугим фонтаном, а потом безжизненно обмяк на частоколе. Керальд сорвал у него с пояса мех с вином, после чего, сунув окровавленный кинжал за пояс, вернулся на свое место в строю. Вынув затычку из меха, он осторожно принюхался. Удовлетворенный, он сделал несколько жадных глотков, и глаза его восторженно расширились. Он протянул мех Дункану, и тот с благодарностью принял его. Вино оказалось сладким и крепким. Дункан с трудом оторвал бурдюк от пересохших губ и передал его дальше. Широко улыбаясь, Керальд поднял с земли свое копье. В бороде его поблескивали красные капли.
Над шилтронами раскатился громовой рев Уоллеса, призывающего своих людей стоять до последнего.
«Я привел вас в круг, — прокричал их лидер сегодня утром, когда они строились в боевые порядки. — А теперь посмотрим, умеете ли вы танцевать!»
[62]
И они станцевали от души. После многих месяцев под пятой англичан, когда они гнули спину перед чиновниками и прятались по углам от солдатни, долгих месяцев, проведенных в скитаниях по лесам родной страны, объявленные вне закона, им представился шанс вернуть себе свободу. Уоллес привел их к победе на лугах под стенами Стирлинга, несмотря на подавляющее численное превосходство противника. И вот теперь новый хранитель Шотландии вознамерился одержать очередную победу.
Придя в себя от одобрительного рева Уоллеса, Дункан отшвырнул в сторону сломанное копье и поднял с земли целое. В стане англичан надрывались горны, но, вместо того чтобы перестраиваться для очередной атаки, рыцари потянулись назад, к основным силам своей армии, туда, где развевался штандарт короля Эдуарда.
— Мы их сделали, — хмыкнул Керальд. — Они не могут продолжать так дальше до бесконечности. Англичане потеряли слишком много рыцарей.
Дункан не проронил ни слова, вместе с остальными товарищами глядя вниз. Там вместо рыцарей разворачивалась шеренга пеших воинов. Глаза его сузились, когда он разглядел у них в руках изогнутые луки.
— Лучники, — пробормотал кто-то.
Улыбка на лице Керальда увяла.
До Дункана доходили слухи о валлийских стрелках и их смертоносных длинных луках. Он инстинктивно напрягся, прижимая руки к груди. У него не было щита, как и у всех остальных, — им нужны были обе руки, чтобы управиться с копьем. Кроме того, шилтроны были щитами сами по себе, защищая тех, кто стоял в строю. Подобно большинству своих товарищей, Дункан не носил доспехов, если не считать криво сидящих наголенников, снятых с трупа английского солдата после битвы при Стирлинге. Теперь он пожалел, что не взял тогда кольчугу.
Лучники выстроились в ряд. Несмотря на изрядное расстояние, Дункан разглядел, что кое-кто из них был вооружен не так, как остальные: они держали в руках короткие и толстые приклады с короткой дугой на конце.
— Арбалеты, — пробормотал Керальд. — У этих ублюдков есть арбалеты.
Английские солдаты снаряжали болты и накладывали стрелы на луки. Проревел рог, и они отвели руки назад, так что луки изогнулись дугой. Когда они спустили тетивы, небо перед скоттами потемнело и со страшной быстротой устремилось на них. Дункан крепко зажмурился и сжался в комочек, держа перед собой бесполезное копье. Он ощутил дуновение воздуха, когда вокруг него засвистели стрелы, и раздались крики. Что-то сильно ударило его в бок, и он полетел на землю. На мгновение он решил, что ранен, и стиснул зубы, готовясь к взрыву боли, которая, как он знал, должна непременно последовать. Но, не ощутив ничего, он открыл глаза и понял, что его зацепил Керальд. В лицо старому шотландцу ударил арбалетный болт. Он пробил ему щеку чуть пониже глаза. Дункан закричал, когда Керальд забился в агонии, навалившись на него всем телом. А вокруг снова свистели стрелы, и мужчины, как подкошенные, валились в грязь. Не выдержав обстрела, соседний шилтрон распался на части. Дункан заворочался, пытаясь сбросить с себя тело Керальда, но тут кто-то придавил ему ногу, не давая подняться. Он не мог пошевелиться и лежал, уткнувшись лицом в холодную грязь, чувствуя, как она забивает ему рот и нос. В ужасе приоткрыв глаза, он увидел, как английские рыцари выстраиваются для новой атаки, увидел, как они тронулись с места, и ощутил, как дрогнула под копытами тяжелых коней земля.
62
Сидя верхом на сером в яблоках жеребце в центре линии шотландской кавалерии, Джеймс Стюарт с растущим страхом смотрел, как валлийские лучники в очередной раз берут прицел. Первый залп разметал передовую линию шилтронов, и стрелы пронзали воинов с такой силой, что те буквально отлетали назад, сбивая с ног своих товарищей. В оборонительных порядках моментально возникли бреши, одни мужчины были ранены, другие убиты, третьи попросту бросали копья и падали на землю в надежде укрыться от смертельного ливня стрел.
— Господи, спаси нас, — выдохнул кто-то рядом.
Но Джеймс ничего не слышал. Он привстал на стременах, видя, как шотландские лучники под командой его брата пытаются отвечать на смертельные залпы противника стрельбой из собственных луков. Но уже после первых выстрелов стало ясно, что они не смогут нанести существенного урона противнику, который со своими мощными луками оставался вне досягаемости их стрел. Проревел рог, заглушая далекие крики. Джеймс узнал глубокий и мощный звук. Это был рог Уоллеса — сигнал для кавалерии вступать в битву. Остальные всадники вокруг тоже услышали его и принялись опускать забрала шлемов, укорачивая поводья.
— Подождите! — закричал Джон Комин, указывая мечом вниз по склону, туда, где под знаменами графов Линкольна, Норфолка и Суррея выстраивалась английская конница. Один штандарт превосходил остальные размерами. На выцветшем красном поле дышал огнем золотой дракон. Лучники прекратили обстрел шотландских шилтронов, опустив свои длинные луки. И теперь в атаку на оборонительные порядки скоттов, которые больше не напоминали ощетинившихся иглами дикобразов, а превратились в беспорядочную толпу перепуганных воинов, устремились рыцари, ведомые своими графами.
