Роберт обнажил свой широкий меч. Длину клинка уравновешивало бронзовое навершие
[47]
в виде шара, позеленевшее от долгого использования, а полоски кожи, которыми была обтянута костяная рукоятка, потерлись и потрескались. Это оружие вручил ему дед, посвящая в рыцари, и оно прошло со старым лордом все схватки на Святой Земле. Клинок был выкован из дамасской стали, крепче которой не было во всем мире, как заявил ему дед, и освящен кровью сарацин. Меч Ги выглядел новее и длиннее, а грушевидное навершие, компенсирующее длину, выглядело крупнее. Рукоять его меча была обмотана красно-желтым галуном, цветами герба Бошамов. Меч уютно устроился в его правой руке, а щит прикрывал левую. Роберт несколько раз взмахнул собственным мечом, направляя лезвие большим пальцем и разрабатывая запястье. Он сделал пару глубоких выпадов, пробуя доски под ногами и разминая затекшие мышцы бедер. Затем выпрямился и застыл, не сводя взгляда с Ги.
Прозвучал голос Хэмфри:
— Можете начинать дуэль.
Ги не стал медлить и прыгнул вперед, описав мечом широкую дугу и целясь Роберту в шею. Роберт быстро подставил лезвие под удар, отбивая его, и клинки столкнулись, высекая искры. Он шагнул вперед, вынуждая Ги отступить на прежнее место. Рыцарь попятился, но тут же перешел в контратаку, не давая Роберту времени опомниться. Клинки вновь столкнулись с громким лязгом, когда Ги нанес удар в бок.
Так прошло еще несколько минут, Ги атаковал, яростный и быстрый, Роберт уверенно защищался. Факелы освещали лица наблюдателей. Эймер злорадно скалил зубы, наблюдая за стремительными выпадами Ги. Но ни Роберт, ни Ги ничего не замечали вокруг себя, сосредоточив все внимание друг на друге, нанося удары и парируя их. Капли дождя стекали по их лицам. Хэмфри сказал, что дуэль продлится до первой крови, но если хотя бы один из жестоких ударов Ги достигнет цели, то одной кровью дело не обойдется.
Роберт откинул назад промокшую челку, с которой в глаза ему стекали капли дождя, и понял, что доски пристани под ногами становятся скользкими и ненадежными. Ги сделал выпад прямой рукой, целясь в грудь. Роберт с громким треском отбил удар круглым щитом. Одновременно он ощутил жаркий прилив крови, в котором дотла сгорело раскаяние и намерение придерживаться правил, озвученных Хэмфри. Такое с ним уже случалось ранее, во время тренировок: в груди вспыхивало яростное пламя, и он чувствовал только одно желание — победить. Сейчас на карту была поставлена его гордость, репутация и, быть может, сама жизнь. Ги пребывал в бешенстве, оно придавало ему сил, но гнев — плохой советчик и спутник. Он заставляет мужчину спешить и ошибаться. В схватке, подобной этой, воину нельзя долго полагаться на свою ярость. Она утомляет, поскольку на каждый замах и удар уходит больше энергии и сил, чем требуется. Если Роберт сумеет сохранить холодную голову, то обратит оружие Ги против него самого. Он может победить.
Отразив опасный выпад, он сам перешел в атаку, заставив Ги де Бошама отступить на несколько шагов. Рыжеволосый рыцарь оскалил зубы и зарычал, отбивая его выпад. Губы Роберта разошлись в злобной улыбке, которая еще сильнее распалила его противника, и тот принялся выкрикивать бессвязные ругательства. Мечи их вновь скрестились с громким лязгом, высекая крошечные искры, ярко-красные и горячие от силы, вложенной в удар. Откуда-то издалека до Роберта донесся крик Хэмфри, напоминающий им о необходимости соблюдать правила, но он не обратил на него внимания. Возбуждение и решимость толкали его вперед, заставляя желать победы более всего на свете, даже если для этого ему придется убить противника.
Он сделал обманный выпад слева, Ги развернулся, чтобы парировать удар, а Роберт развернул клинок и сделал резкий выпад справа, стремясь поразить незащищенный бок. Он выставил вперед опорную ногу, сапог его со стуком опустился на доски, но они уже намокли от дождя, и он поскользнулся, промахнувшись и нелепо взмахнув мечом. Увидев, что противник раскрылся, Ги нанес косой удар от плеча. Клинки встретились со скрежетом стали. Ги навалился сверху, стараясь весом тела прижать меч Роберта к земле, одновременно тесня его своим круглым щитом. Роберт еще увидел, как стальное лезвие описывает полукруг, направляясь ему в лицо, и припал на одно колено, подставляя собственный щит и отбивая руку Ги в сторону. Край щита ударил Ги по запястью, отбросив его руку далеко в сторону и исторгнув у него из груди громкий крик боли. Де Бошам отскочил, отчего наблюдатели вынуждены были поспешно отступить, освобождая ему место. Переводя дыхание, закрыв щитом грудь и выставив перед собой меч, он вновь устремился на Роберта, намереваясь втоптать того в землю.
Роберт поднял клинок над собой, чтобы противостать рубящему удару в голову Мечи с лязгом столкнулись в воздухе. Ги зарычал, налегая на меч всем своим весом. Внезапно Роберт присел и уклонился. Де Бошам провалился вместе со своим мечом вперед и, уходя из-под падающего удара, уже неспособного задеть его, Роберт изо всех сил ударил рыцаря круглым щитом в живот. Тот согнулся пополам. Дыхание со свистом вырвалось у него из груди, и он упал на колени на мокрые доски пристани, выронив меч. Последним усилием он поднял свой щит, ожидая удара в голову, но Роберт не стал добивать поверженного противника. Вместо этого он сделал шаг назад, убирая мокрые волосы со лба и слизывая соль с губ. Мужчины, наблюдавшие за схваткой, притихли. Хэмфри шагнул вперед, явно готовясь положить конец противостоянию, но Генри Перси схватил его за руку. Спустя мгновение Ги подхватил с земли свой меч и выпрямился, морщась от боли, которую причиняло ему каждое движение. Оба противника промокли насквозь, по лицам их тек пот, смешиваясь с каплями дождя.
Теперь уже молча, если не считать хриплого, со свистом дыхания, Ги вновь пошел в атаку. Он нанес подряд три яростных удара, рассчитывая проломить защиту Роберта, но тот был готов к такому сценарию. Избиения и насмешки на песчаном берегу Тернберри, которые он сносил от Йотра, не прошли даром. Вместе с дедом тот все-таки на славу выучил его. Брюс уже видел горечь поражения в глазах своего противника, страшную усталость, сквозившую в каждом движении Ги, буквально чувствовал его боль в плече и запястье, ощущал неподъемную тяжесть меча. Роберту тоже пришлось несладко, но он не затратил столько сил в первые минуты боя, как это опрометчиво сделал Ги. Редкие, расчетливо наносимые удары оставили ему достаточно энергии, чтобы достойно завершить поединок. На четвертом ударе он поймал клинок Ги на щит и прижал его сверху своим мечом, а затем резко рванул его вниз и в сторону, увлекая де Бошама за собой. Из этого положения, когда оба наклонились в сторону, он ухитрился ударить Ги ногой под колено. Рыцарь с грохотом упал навзничь на доски пристани. На этот раз Роберт с размаху придавил ногой лезвие чужого меча, а вместе с ним — и пальцы противника. Резким движением он поднес острие своего меча к горлу де Бошама, где оно и замерло, подрагивая от напряжения. С кончика меча Роберта на лицо Ги медленно скатывались капли дождя. Ги с трудом заставил себя оторвать взор от меча Роберта и взглянул в его бешеные темно-синие глаза, а потом медленно смежил свои, признавая поражение.
Роберт шагнул назад и запрокинул лицо к небу, хватая воздух широко раскрытым ртом.
