Так они и целовались, без всяких слов, долго-долго, забыв о времени, пока вдруг совсем рядом не хлопнула дверь и мужской голос громко не позвал:
– Франсуаза! Франсуаза, ты где?!
– Отец, – прошептала девушка, осторожно выбралась из его рук, снова торопливо поцеловала: – Хочу слышать тебя рядом. Всегда. Не пропадай.
И громко ответила:
– Чего кричишь, пап?! Мне что, перед сном подышать нельзя?
– Ты где?
– Здесь я, здесь, вокруг дома гуляю! – Она снова прижалась к Битали, поцеловала и, наконец оторвавшись, выступила из-за угла. – Здесь я, здесь, никуда не убежала. Что ты кричишь? Всех соседей перебудил.
– Ночь на дворе, а тебя дома нет! Ты знаешь, сколько времени?
– Я что, в лесу гуляю? Здесь я, здесь, успокойся.
Дверь хлопнула, во дворе стало тихо. Кро выждал еще немного, тоже вышел. Поддавшись порыву, присел и широким взмахом провел рукой над самой травою. И вслед за его движением из земли на высоту почти по колено моментально взметнулись алые крупные тюльпаны.
– Франсуаза, – прошептал он. – Вот такие вот у меня мысли…
– Битали, ты еще здесь? – выглянула в приоткрытое окно девушка. – Ой, что это? Откуда? Это ты посадил? Когда ты успел?
– Они будут цвести все время, пока я о тебе думаю, – пообещал Кро, подошел ближе, протянул руку над кустами и коснулся кончиков ее пальцев. – Мы будем видеться часто. Обещаю.
– Мне не нужен никто, кроме тебя. Ты понял? Запомни это! И ничему не верь! Возвращайся скорее.
– Вернусь.
– Что там у тебя, Франсуаза?
– Окно закрываю! Холодно! – Девушка пожала кончиками пальцев его ладонь и исчезла за занавеской.
Битали постоял под окном еще несколько минут, но когда снова услышал щелчки дверного замка, торопливо отступил в угол садика, через стену выбрался наружу и спрятал руки в покрывало. Он чувствовал, что сейчас, в эти мгновения, цветы станут появляться на всем, чего он только коснется.
– Все недоморф со своим растительным колдовством, – недовольно буркнул он. – Не знал бы про такое, ничего бы и не случилось.
Перейдя улицу, между домами он пробрался к реке, знакомой тропинкой спустился к темному и тихому сейчас дебаркадеру, но наверх подниматься не стал, а нырнул под мосток, в узкий просвет между насыпным причалом и бортом плавучего кафе, с помощью десятка «Трунио» быстро сделал в слежавшемся грунте выемку, забрался в нее, из мелких камушков и сухой глины нарастил внешнюю стену, оставив наверху лишь крохотный просвет для воздуха. Местечко получилось уютное, закрытое от глаз, сухое и ни для кого не доступное. Убедившись в прочности внешней стены и добавив на нее снаружи несколько чахлых травяных кустиков и мшистых полос, юный маг ушел в укрытие, завернулся в покрывало… И тут же с грохотом вывалился из шкафа.
– Вот дурак, – укорил он сам себя, поднимаясь с пола. – Не догадался, уходя, второе покрывало хотя бы на постель выложить. Альба!
В комнате башни раздавалось мерное тиканье часов смерти. Но оно никого не пугало. Недоморф все еще где-то гулял. И, вестимо, не один. У Кро тоже не было настроения для страха. В очаге все еще цвела полоска из крохотных фиалок. Битали улыбнулся, подошел, провел ладонью – и рядом с фиалками выросли огненные тюльпаны.
– Какой же я идиот, – сказал сам себе юный чародей. – Связался со смертной…
Но уже в который раз его душа не желала соглашаться с разумом и полыхала огнем ничем не объяснимого восторга.
Воля Великого Чахары
На два дня они с недоморфом оба выпали из школьной жизни. Нет, они ходили на уроки, заполняли конспекты, отвечали на вопросы, листали учебники – но там они лишь присутствовали. А жили – вечерами, когда Надодух убегал к Аните выполнять ежедневный колдовской урок, длящийся порою до полуночи, а Битали заворачивался в покрывало и уносился в мир смертных, чтобы целоваться всласть, бессмысленно бродить по тесным улочкам и узким горным тропкам, сидеть на берегу реки, держа в своей руке теплую ладонь Франсуазы.
Наваждение оборвал недоморф, однажды утром унеся цветы прочь из их очага.
– Куда ты их, сосед? – окликнул его Кро. – Скажи, я просто выращу тебе еще, там, где захочешь, и сколько понадобится!
– Извини, Битали, я сошел с ума, – уходя к подоконнику, покачал головой мохнатый потомок древнего рода. – Забыл про все на свете. Прости. А цветы я посажу в землю. На какую-нибудь клумбу. Они ведь живые, им тут плохо.
– Постой! – попытался остановить его Кро. – Ты о чем, ничего не понимаю?
– Не знаю, кто та счастливица, что поселила в твоем сердце такие жгуче-красные тюльпаны, – ответил недоморф, – но вряд ли ее обрадует встреча с терракотовыми псами.
– Проклятие! – Молодой человек сразу понял, какой опасности по недомыслию подвергал Франсуазу.
– Именно, – согласился Надодух. – Мы все еще не знаем, откуда они берутся и чего добиваются. Вряд ли тебе понравится, если они вдруг вылезут из земли во время свидания. Как до сих пор беда миновала, совершенно не понимаю. Я про них просто забыл!
– И я, – подтвердил Битали.
– Сегодня кое-что разведаю, – кивнул недоморф, – вечером на поляну пойдем, уроки продолжать. Появилась у меня одна мысль. Коли угадал, самое позднее через неделю все будем знать.
После ужина все члены братства честно собрались на поляне, чтобы снова заняться тактикой совместных действий. В этот раз Битали волевым порядком запретил Цивику пользоваться палочкой и вручил вместо нее деревянную шпагу, выращенную из шипа с куста розы. После этого дело пошло на удивление споро. Дубус, которому теперь приходилось прикрывать сразу двух бойцов, невольно сместился сильно влево, и Кро перестал бояться, что он «поймает секиру» при слишком широком замахе Ларака. При поворотах ему опять же требовалось перемещаться намного меньше. Побегав по поляне, разворачиваясь по командам то Комби, то Генриетты, члены отряда наконец-то начали осознавать себя единым целым и были готовы практически мгновенно встретить любого противника с любого направления. Воодушевившись успехом, Битали решился на эксперимент и поставил на место Цивика третьекурсника, передав шип от розы ему. Теперь в отряде образовались три полноценные пары, направленные во все стороны.
– Везде спокойно! – скомандовала Генриетта, дав отмашку началу маневров. Чуть выждала, крикнула: – Воины слева!
– Х-ха! – в лихом развороте Комби наотмашь рубанул невидимого противника. И первой же его жертвой оказался Цивик, получивший хлесткий щелчок кончиком шипа по уху.
На этом вечернее занятие и прекратилось. Девушки кинулись останавливать невезучему однокурснику кровь, Битали возблагодарил интуицию, что не доверил третьекурснику посеребренную шпагу, Дубус и Надодух стали разворачивать скатерть, чтобы общей компанией еще раз подкрепиться перед сном. Немного посидев, все вместе молодые люди вернулись в школу. В этот вечер Надодух забрался в постель задолго до полуночи, каким-то чудовищным усилием воли не найдя повода задержаться возле Аниты.
