В эти же минуты, когда чиновники одаривали россов золотыми монетами, Ольгу позвали к императорскому столу и там на золотой, осыпанной драгоценными камнями тарелке преподнесли ей в дар пятьсот милиаризиев. Зачем Константин Багрянородный одарил ее золотыми монетами, Ольга не догадывалась, но чувствовала, что сие не от души, а есть некая державная игра. Ольга подумала, что она с большей радостью приняла бы изделие какого‑либо мастера, может быть, даже икону, нежели деньги. Они ее оскорбляли. Но Ольга вынуждена была принять дар и поблагодарила императорскую чету. А чуть позже спросила отца Григория:
— Может, нас считают убогими, даря деньги?
— Нет, матушка княгиня, так всех гостей одаривает император. И когда встречает, и когда провожает. О сути расскажу потом.
Торжественная трапеза продолжалась долго. Танцоров сменили фокусники, за ними выходили укротители диких зверей. Перед гостями провели на поводке огромного свирепого тигра. Сей бенгальский тигр был кровожаден. Укротители вели его на цепях в растяжку. Он рычал так, что гости от страха закрывали глаза. Ольга в это время сидела близ императорской четы, и Константин рассказывал, как ему подарили бенгальского тигра.
— Его привезли на корабле в железной клетке, и никто не мог к нему подойти. Лишь один раб осмелился войти в клетку — и был разорван на куски. Тигр просидел в клетке, пока из Индии не прибыли укротители.
Индия оставалась для Ольги страной волшебных сказок Но тигру она не удивилась, и страх не сковал ее души. Однако то, что последовало за тем, как увели тигра, Ольгу сильно потрясло. В Юстинианову храмину под бой барабанов вошли тридцать три воина, все на подбор высокие, статные, сильные, с голубыми глазами и волосами цвета спелой соломы. При виде их у Ольги защемило сердце: «Господи, так ведь это же русичи! Как же они попали в Византию? Ведь это же ровесники Добрыни, это же при мне…» Знала Ольга, что в Олеговы времена русичи служили у византийских императоров, но не ведала того, что греки тайно вывезли в ту пору сотни дев для воинов — россов. И они стали их женами. А вот их сыновья — русичи. «Господи, как они прекрасны!» — воскликнула про себя Ольга.
Вооруженные мечами, в позолоченных латах, воины сделали по залу круг и остановились против императорской четы и Ольги. И вначале хором произнесли здравицу Константину и Елене на греческом языке, а потом так же четко на родном Ольге языке вознесли здравицу ей:
— Здравствуй, великая княгиня Киевская и всея Руси Ольга!
У нее прихлынули слезы, ей было жалко этих русичей, потерявших родину и служивших чужому царю.
Константин Багрянородный, увидев смятение и слезы Ольги, пояснил ей:
— Не пугайся, архонтиса россов, это не рабы, а свободные дети тех россов, которые живут в Константинополе многие годы.
У Ольги отлегло от сердца. И вспомнила она рассказ отца Григория о том, что еще до Олеговых времен близ монастыря Святой Мамы вырос большой поселок, где жили русичи, кои оставались в Византии по разным причинам.
— Я люблю этих воинов. Они — гордость моей гвардии, — добавил император.
Воины взмахнули мечами, и сверкнула молния, вскинули их вверх — и снова молния. Опустив мечи в ножны, воины поклонились Ольге и торжественным шагом покинули залу. И тут княгиня Ольга поняла, почему Багрянородные государи так ценят русских воинов: они воочию убедились, чего стоят богатыри земли русской, и знают, что с великой Русью лучше любой худой мир, чем добрая ссора. И время показало, что в Византии всегда по достоинству оценивали Русь и ее могущество.
Наконец‑то долгий торжественный день завершился. На сей раз император и его супруга проводили Ольгу до выхода из Юстиниановой храмины, ведущего на север. Далее княгиню Ольгу и ее свиту провожал канцлер. Он привел россов в большой особняк, отведенный для Ольги и ее свиты. Им предстояло прожить в этом особняке месяц и десять дней. У княгини Ольги и ее свиты оставалось много времени хорошо узнать быт и нравы народа великой Византии, проникнуться почтительностью к ее трудолюбивому народу, к христианской вере, которая в эту пору достигла в Византии вершины своего расцвета в милосердии, человеколюбии и благочестии.
Глава двадцать четвертая
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ДОБРЫНИ
И прошло три недели пребывания великого посольства Руси в Византии. И никто из русичей не мог бы ответить, чем будет богат грядущий день, какие события всколыхнут бездеятельные часы, от которых вельможи уставали больше, чем от повседневных дел и забот на Руси. Лишь послы и купцы Ольги были заняты порученным им делом. Продав свои товары, купцы закупали греческие. Да и не только, потому как на рынках вечного города можно было купить все, что шло на продажу в подлунном мире. Даже верблюдов из аравийских пустынь, даже слонов из знойной Африки продавали на рынках Царьграда. Но такие диковинные животные русичам ни к чему. А вот шелковые ткани они покупали охотно и в большом количестве. И обувь для женщин, и упряжь для боевых коней. Еще проявляли интерес к различной мебели. Что уж там говорить, на Руси пока не умели делать изящные кресла, столы, столики, стулья, диваны, шкафы, зеркала. Не жалели купцы денег и на греческие вина. Они хоть убойной силой и не шли в сравнение с русской медовухой, но ласкали нежными вкусами и ароматными запахами. А как узнали купцы, что обратно в Киев Ольга пойдет по земным дорогам, то не поскупились купить арабских скакунов. Правда, они не всем купцам оказались по карману, но хороши!
У послов были свои интересы в Византии. Им предстояло узнать, насколько точно греки соблюдали договор, заключенный с Русью одиннадцать лет назад при великом князе Игоре. И растекались русские послы по городу, искали соотечественников, проверяли, нет ли среди них тех, кто бы не имел утвержденной князем для убывающих из Руси серебряной печати. А ежели россияне вы/га вал и себя за послов, то имели ли они золотую княжескую печать. Да чтобы у всех торговых людей из Руси имелись грамоты, в коих перечислялись бы люди и корабли, убывающие из державы. Русским послам пришлось туш. Греческие чиновники слабо соблюдали многое из договора, что касалось пребывания россов в Византии. Старший посол Гудвин каждый день докладывал Ольге о нарушениях греков. А послы под началом Гудвина работали не за страх, а за совесть и сделали немало. Они выловили много русичей, кто жил в Византии, торговал, занимался ремеслом, не имея на то права, ни печатей, ни грамот. Да ведь знали русичи, какое жестокое наказание их ждет за нарушение уставов. И убегали, и сопротивлялись. А всякое сопротивление каралось смертью.
Послам было велено узнать, как охраняют императорские чиновники торговых людей из Руси, как разбирают их ссоры с греками, не покупают ли русичи ткани тайно. Ведомо, что всякая ткань, купленная торговым россиянином по цене дороже пятидесяти червонцев, должна быть показана рыночным чиновникам. Они же прикладывали к ткани свою печать.
Работы у послов была пропасть. Они разбирались и с беглыми из Руси. И в этом деле послам много помогали русичи, живущие в поселке у монастыря Святой Мамы. Они называли греческих вельмож, у коих находились в рабстве русичи. И тогда послы звали императорского чиновника и вместе с ним шли отбирать невольников. Случалось, те сами хотели остаться у грека, и тогда хозяин платил послам Руси по две ткани или по два кафтана за каждого невольника.
