— Ты, отец Григорий, погоди нас увещевать и звать к любованию красным ликом здешней церкви. Ты скажи нам прямо…
И в сей миг отец Григорий поднял руку. Он испугался, хотя никогда не считал себя человеком робкого десятка. Он вспомнил свой конфуз среди воинов Святослава и подумал, что сейчас все повторится. Нет, допустить сего нельзя и будет лучше, ежели Претич уйдет к своим воинам. Просить, просить великую княгиню о том, чтобы услала воеводу.
Но и княгиня Ольга не была безучастной к беседе и к вторжению в нее воеводы Претича. Она увидела в глазах Претича вовсе иное, а не то, что священник Григорий. Она поняла, что Претич давно порывался сказать открыто о своей тяге к христианской вере. Да все что‑то сдерживало его. К тому же там, на Руси, возникало много чреватого для самовыражения. А тут… И Ольга сказала Григорию:
— Святой отец, пусть воевода Претич скажет о наболевшем.
Григорий посмотрел на Ольгу внимательно. Ее спокойное, уверенное лицо помогло ему понять. Она верила в своего воеводу — он умен и хорошо понимал, куда клонится судьба не только его государыни, но и всей державы. Русь, по его мнению, пойдет по пути тех держав, кои были в своей зрелости и во всем достигли совершенства. Да, Византия была именно такой державой. Священник согласно кивнул головой и спросил Претича:
— О чем ты хотел узнать, достойный воевода?
— Времени у нас мало, святой отец, засиделись мы в Византии. Потому думаю, как великая княгиня примет новую веру, так домой тронемся. Вот и хочу знать, когда ты, святой отец, благословишь нас, вот здесь собравшихся, пойти в греческие храмы и там встать под знамена Христовой веры? Слушаю тебя, святой отец!
— Слушаем! Слушаем! — донеслось из разных концов трапезной.
Отец Григорий почувствовал, как что‑то екнуло в груди, как ком подступил к горлу, на глазах выступили слезы. А вельможи продолжали требовать:
— Веди нас к святой купели!
Григорий справился с волнением.
— Славные мои русичи, вы всегда были дерзки, смелы и благородны. Нынче утром я так и думал, что все вы, как в битву, пойдете за великой княгиней. Потом было сомнение и разочарование: молодые меня не поняли. Теперь же я счастлив, потому как надежда моя оправдалась. Оттого говорю: вас ждут в храмах Святой Ирины, Святого Андрея, в церкви Хора и в храме Сергия и Вакха. И ежели матушка княгиня не возражает, то мы завтра же побываем во всех этих храмах, дабы вы знали, где вас будут ждать святители.
И княгиня Ольга сказала свое:
— Говорю вам, дети мои, нет у меня супротивности, вы вольны. Да и зачем возражать, ежели силы мои прибывают с каждым новым христианином на Руси. И еще говорю принародно: тебе, святой отец, земной поклон от меня и от всех русичей, кои за моей спиной, за то, что ты подвигнул нас к свершению святого таинства Господня! — И в порыве благодарности Ольга подошла к отцу Григорию и трижды поцеловала его. — Так‑то вот, от нашей щедрости.
На другой день после откровения в трапезной император Константин Багрянородный дал знать княгине Ольге, что он согласен на исполнение обряда крещения в воскресенье одиннадцатого октября и готов стать ее крестным отцом.
И закружилось все в русском стане, будто люди спешили на пожар. Теперь оказалось, что вельможам и послам важно опередить друг друга на пути к купели. Но священник Григорий распорядился мудро. Он установил очередь, и первыми шли те, кто почтеннее возрастом, но не чином. И по этой причине суетиться никому не пришлось. С утра отец Григорий собрал нескольких старейших россиян и повел их в храм Святой Ирины. Возвратившись на подворье, он повел другую группу в храм Святого Андрея. Правда, те, кто был помоложе, проявили смущение. Ведь шли вместе креститься мужчины и женщины. Там же они входили в купели в своем естестве. Но смущение скоро прошло, потому как крещаемые забыли о нем за торжественностью и величием свершаемого таинства. И когда священники надевали на грудь крещаемого золотой нательный крест на золотой цепочке, то все смотрели на него, а прочего не замечали. Крещение большей частью проходило при Григории. И он переводил русичам слова священников: «Ежели кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие». Трижды погружались новообращаемые в святую воду, а как выходили из воды, им и надевали золотые кресты. И пел хор величальные псалмы, и под куполом храма, казалось всем, кружили Ангелы. И каждый из русичей становился иным человеком — христианином и получал новое имя от крещения. И появились на Руси незнакомые ранее имена: Андрей, Анна, Василий, Ирина, Надежда, Павел, София и Мария.
Получив наставления от священников, вельможи, послы и челядь покидали храмы степенно, полные достоинства и гордости: отныне они в духовном родстве с великой Византией. Особенно же этим были довольны купцы, кои часто приезжали торговать в Царьград, да были ущемляе мы — язычники. При крещении торговые гости делали в храмы богатые вклады. Нашелся у них в тайных запасах и воск на свечи. Они ставили на подсвечники фунтовые и даже пятифунтовые свечи, чем удивляли царьградских священнослужителей. Три дня по случаю крещения в посольском особняке и на подворье монастыря Святой Мамы звенели серебряные кубки, лилось вино. Всех принявших крещение княгиня Ольга поздравляла и одаривала милостью.
Однако главное событие для россиян пришло в воскресенье. И тут оказалось, что раннее крещение вельмож, послов и челяди пошло им во благо, потому как они были допущены на богослужение в честь великой княгини в собор Святой Софии, куда язычникам вход был заказан.
По совету отца Григория княгиня Ольга пришла в храм со свитой к утрене, коя посвящалась земной жизни Иисуса Христа. Ольга поняла значение утрени. Пение хора на клиросе напоминало ей о бренности земного бытия, о вечном блаженстве в Царстве Небесном.
Но вот утренняя литургия закончилась. В храме появились император Константин Багрянородный и патриарх Полиевкт. Близился обряд крещения. Мужественная и смелая Ольга испытывала душевный трепет. Понимая ее состояние, отец Григорий посоветовал:
— Матушка княгиня, вспомни святые слова канона Ангелу Хранителю. Ольга и не поняла сразу, чего от нее хочет отец Григорий. Но, подумав, уразумела, и тихо потекли слова молитвы:
— Ангеле Божий, хранителю мой святой, живот мой соблюди во страсе Христа Бога, ум мой утверди во истинном пути, и к любви горней уязви душу мою, да Тобою направляема, получу от Христа Бога великую милость, — Еще не завершив молитву Ангелу Хранителю, Ольга почувствовала, как сердце ее успокоилось, как трепет в груди исчез и на душе стало спокойно, все воспринималось отрешенно, словно и не с нею происходило.
В сей миг Григорий взял Ольгу под руку и повел в правый придел храма, где стояла золотая царская купель. Император и патриарх оказывали великой княгине небывалую почесть, допустив исполнение обряда крещения в купели, коя служила императорскому дому. К Ольге подошел патриарх Полиевкт и спросил:
— Дочь моя, известны ли тебе святые таинства?
— Да, святейший, — ответила Ольга.
