Узнав о происшедшем, дон Хуан впал в бешенство.
Осознание первостепенности занимаемой им позиции главнокомандующего со временем только усиливалось. Именно вследствие этого самомнения герцог даже посмел пойти наперекор советчикам и своему сводному брату-королю, намереваясь достать врага в любом месте, где тот находится.
Веньеро казнил испанцев, даже не посоветовавшись с ним. Дон Хуан расценил его поступок как акт неповиновения верховному командованию и непризнание авторитета главнокомандующего.
Однако вместо Веньеро дон Хуан вызвал к себе Барбариго. Побледнев от злости, герцог высказал венецианцу следующее:
— Веньеро будет наказан так, как и те четверо испанских солдат, висящих на нок-рее.
Барбариго же в своей обычной невозмутимой манере сухо ответил:
— Ваше высочество, если что-либо подобное случится, всей венецианской флотилии не останется ничего, кроме как покинуть альянс.
Этого было достаточно, чтобы заставить дона Хуана замолчать. Присутствовавший тут же Колонна снова выступил посредником. Он предложил в качестве наказания исключить Веньеро из военного совета.
Немного подумав, дон Хуан согласился. Барбариго тоже нашел этот вариант приемлемым. С этого момента заместитель венецианского главнокомандующего стал главным представителем Венеции на совете.
Тем временем объединенный флот продвигался на юг. Двумя днями позже пришли новости, которые восстановили надломленный было дух союзной армии. Армия снова воспрянула, как это было в день отправления из Мессины.
Маленькая галера, возвращавшаяся домой в Венецию из Фамагусты, сообщила о падении крепости.
Это известие повергло всех в гнев и оцепенение. Сообщили, что Фамагуста сдалась 24 августа, на следующий день после прибытия дона Хуана в Мессину. О падении стало известно так поздно, поскольку все защитники крепости были убиты. Рассказать о событиях было буквально некому.
Битвы в водах около Фамагусты с мая становились все ожесточеннее. Тесная турецкая осада не позволяла приблизиться сюда даже со стороны Крита. Но критским венецианцам удалось разведать обстановку, тайно подобравшись с южного побережья Кипра. О том, что Фамагуста после года упорного сопротивления все же была захвачена, сообщили венецианцы, которые после падения проникли на остров, представившись греками.
У оборонявшей крепость армии закончилась провизия, оружие и порох, а на помощь извне не имелось никакой надежды. Годовая осада Фамагусты завершилась, когда Мустафа-паша от имени турецкой армии предложил защитникам добровольно и безопасно покинуть остров, предварительно сдавшись. В переговорах с командующим осажденной армии Брагадином турки гарантировали сохранить жизнь венецианским солдатам, а также местным жителям.
В итоге Брагадин согласился.
Однако турецкий полководец не сдержал своего слова. Как только крепость была открыта, всех венецианцев, от дворян до торговцев, сначала подвергли пыткам, а после убили. Что касается греков, помогавших защитникам, то стариков и детей убили, а остальных продали в рабство. Для Брагадина же, которого заставили наблюдать за массовой казнью, приготовили особое испытание в наказание за то, что он целый год сопротивлялся туркам.
Первым делом с венецианского командующего живьем содрали кожу, затем несколько раз окунали его в море. Но и после этого Брагадин все еще дышал, пока ему не отрубили голову. Затем турки сшили содранную кожу, набили соломой и сверху пришили отрубленную голову. Получившееся чучело из человечьей кожи отправили в Константинополь, где его выставили на осмеяние на центральной площади, а после возили для обозрения по всем провинциям обширной Османской империи.
Союзная армия более не делилась на испанцев и венецианцев. С искаженными яростью и болью лицами люди клялись отомстить неверным турецким варварам. Неудивительно, что венецианские моряки были особенно взбудоражены. И даже гребцы, которые на суше были признаны преступниками и теперь служили на судах, дабы заработать помилование, кипели от злости, били себя в грудь и скрежетали зубами. Теперь уже никто не предлагал вернуться.
Корабли союзной флотилии быстро и умело исследовали на исправность. Затем окончательно определили позиции артиллеристов и арбалетчиков, да и общее построение самого флота. Эскадры следовали на юг, готовые в любой момент сразиться с противником.
Лепанто. Октябрь 1571 года
Ветер успокоился, поэтому большинство кораблей плыли на веслах. Даже ночью они не останавливались. На море стоял такой штиль, что можно было любоваться мерцавшими звездами.
Но суда двигались ночами отнюдь не ради наслаждения понаблюдать за небесными светилами. Матросы пристально вглядывались в небо, прикидывая, какая погода их ожидает. А расстояния между кораблями в темное время суток определяли по фонарям, водруженным на носу и корме каждого из них.
Они проплыли на юг, миновав бухту Превеза, проследовав дальше вдоль западного побережья острова Сан-Маура. Вскоре на горизонте должны были показаться Одиссеева Итака и остров Кефалиния.
Цепь островов на этой территории принадлежала Венецианской республике. При этом все они, от Корфу до Кефалинии, находились так близко от греческих земель, захваченных Турцией, что являлись фактическими форпостами Венеции. Здесь следовало всегда оставаться начеку. Наблюдавшие за всем османские разведывательные суда скрывались где-то среди силуэтов островов.
На всех кораблях было приказано соблюдать тишину Безмолвие моря нарушал только скрип весел и звук прорезаемых галерами волн. Моряки даже потушили лишние факелы на мостиках. Но несмотря на это, армада из более чем двухсот кораблей, на носу и корме каждого из которых горели фонари, заметно освещала море. За счет оптического обмана, созданного огнями, турецкая разведка, наблюдающая за бесшумно шедшей флотилией, посчитала, что противник более многочисленный, чем было на самом деле.
Греческое название Лепанто — Навпактос. Венецианцы на протяжении многих лет владели этой территорией и использовали местный порт как прибежище для преследуемых противником кораблей. Сегодня, как и прежде, Лепанто является маленькой деревней. Стены, до сих пор окружающие здешние склоны, были построены еще венецианцами. Гавань Лепанто вдается глубоко в залив Патраикос, отделяющий греческие земли от полуострова Пелопоннес. Коринф находится к востоку отсюда.
Венецианцы неспроста использовали эту территорию в качестве безопасной гавани. Здесь любая эскадра находилась в полной недосягаемости для врага, ни одно судно невозможно было увести отсюда на восток, в залив Патраикос.
Был уже октябрь. Ввиду надвигавшейся войны гражданские корабли должны были отправляться в свои зимние порты. Гавань Лепанто могла вместить около трехсот кораблей, из чего опытные венецианские капитаны заключили, что турецкая флотилия имела примерно те же размеры. Это было единственное, что не давало им покоя.
Турецкие командующие в гавани Лепанто тоже не могли прийти к согласию насчет того, как справиться с союзом.
