— Кир! — закричала Калай, подбегая к Киру.
Она зажала ладонями его рану в тщетной попытке остановить кровотечение.
— Боже правый, Боже… — застонал Варнава сквозь слезы.
Макарий взял его под руку.
На губах Кира появилась кровавая пена.
— Хорошо… хорошо… брат, — прошептал он, глядя на Заратана.
Заратан увидел раны от кинжала.
— О, прости меня, Кир! Я… я побоялся войти в гробницу. Поскакал к монастырю за подмогой, но вернулся назад… слишком поздно…
— Где Меридий? Ты убил его? — спросила Калай.
Заратан резко потряс головой.
— Нет, он… он сбежал. Я убил человека, стоявшего у входа. Меридий промчался мимо меня в полном смятении и побежал в город.
Кир кашлянул, и у него на губах появились сгустки крови.
— Благодарю тебя… брат, — прошептал он, опершись рукой о пол.
— Кир, не пытайся говорить! — взмолилась Калай, но Кир обнял ее и прижал к себе, а затем поцеловал ее рыжие волосы окровавленными губами.
— Я люблю тебя… я должен был… это сказать…
В серой полутьме гробницы он увидел, что Макарий и Варнава преклонили колени в молитве… Заратан плакал.
Сердце Кира бешено забилось, стучась о ребра, как птица в клетке. Он не смог вдохнуть и упал навзничь.
В последний раз посмотрел на Калай. Она склонилась над ним, кудрявые пряди рыжих волос, промокшие от пота, обрамляли ее прекрасное лицо. Щеки горели, а в глазах светился мягкий свет любви. Он не сводил с нее глаз, впитывая эту любовь… пока он видит… ее любовь не даст ему умереть… тепло… он не должен…
Глава 58
В пещере слышался плеск волн, накатывающихся на берег.
Варнава вертел в руках чашу с вином, бесцельно двигал ее по столу. В свете свечей темно-красная жидкость казалась живой, сверкая золотыми искорками. Он обвел взглядом рукописи, свитки и папирусы, лежащие в нишах в стене, а потом снова посмотрел на Ливни. Седеющие каштановые волосы свисали у него со лба, закрывая темные глаза, наполненные слезами.
— Это был ессен? — прошептал Ливни.
— Думаю, да, — тяжело вздохнув и кивнув, ответил Варнава.
Ливни прикрыл глаза. Слезы стекали по его щекам и капали на стол, сияя, как алмазы.
— Ты уверен, что это был он?
— Все может быть, — снова вздохнув, ответил Варнава. — Могу только сказать, что ощущение было именно таким.
Кивнув, Ливни открыл глаза. Вытерев лицо рукавом, он снова заговорил:
— Намного больше вероятность того, что это был священник высокого ранга, член Синедриона или…
— Да, возможно.
Но, посмотрев друг на друга, они поняли, что оба не верят в это.
— Варнава, ты не думаешь, что он… — начал Ливни, наклонившись вперед.
Его глаза загорелись.
В туннеле послышались голоса. Варнава поднял взгляд. Вошла Калай. Ее длинные рыжие волосы были распущены и спадали по плечам блестящими волнами, подчеркивая высокие скулы и полные губы. Но он навсегда запомнил ее в образе светящегося голубым светом ангела, стоящего у тела давно умершего человека.
— Что такое, Калай?
— Пришла сказать, что Заратан наконец-то смог уснуть. С ним остался Тирас.
— Благодарю тебя, — ответил Варнава, вздохнув с облегчением.
После их бегства из Иерусалима Заратан взял на себя все обязанности Кира: ехал на лошади первым, разведывал дорогу, проверял, безопасно ли место для стоянки, прежде чем они слезали с лошадей. Он не спал двое суток. С ним происходили странные, жуткие перемены, которых Варнава не мог понять.
Что же до Калай… с момента смерти Кира она почти не разговаривала. Она тоже переменилась. Как будто ее наполнила священная сила женственности. Она оказалась крепкой, куда крепче, чем большинство мужчин, которых ему доводилось знать в своей жизни.
— Калай, — обратился к ней Варнава. — Посиди с нами, выпей вина.
Проведя пальцами по волосам, она бросила взгляд на вход в туннель и села за стол.
Ливни налил вина в чашку и подвинул к ней.
— Есть не хочешь, милая? Я могу попросить Тираса, чтобы он принес еды, — сказал он.
— Не надо, я не голодна, — ответила Калай, покачав головой.
Ливни долго с нежностью смотрел на нее, а потом снова повернулся к Варнаве.
— Я бы ни за что не поверил этой истории, если бы не услышал ее из твоих уст. До сих пор не могу понять, как вам хватило смелости на это.
Поболтав вино в чашке, Варнава поглядел на отражающийся в нем свет свечей.
— Я-то никакой смелости не проявил. Кир, Заратан и Калай вели себя геройски. А я просто шел путем, уготованным мне Богом.
— Ты слышал голос, как слышали его Кир и Калай?
— Нет, — ответил Варнава, глядя в заплаканные глаза Ливни. — Уверен, будь ты там, ты бы услышал. Но не я.
— Если это был его голос, — добавила Калай, отпив большой глоток вина.
Ливни улыбнулся ей с любовью, прощая ее недоверие.
— Что ты теперь будешь делать? — спросил он. — Куда отправишься?
Варнава глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
— Обратно в Египет. Там еще много редких книг, которые я спрятал лет двадцать назад. Пора сделать с них списки и спрятать в других местах, чтобы они не пропали.
— А что с Меридием? — после долгой паузы спросил Ливни.
— Думаю, он выжил и вернулся в Рим, хотя не могу сказать с уверенностью.
— Значит, возможно, епископ Сильвестр знает о Жемчужине? Полагаю, ты принял меры предосторожности.
Варнава вытер о перепачканное одеяние влажные от пота руки. С тех пор, когда он менял одежду и мылся, казалось, прошла целая вечность.
— Меридию так и не удалось заглянуть в нижнюю пещеру. Не думаю, что у него есть хотя бы малейшее представление об источнике этого неземного света.
Ливни внимательно посмотрел на Варнаву.
— Но ты не хуже меня понимаешь, что тогда он вернется. Увидит, поймет, что это такое, и попытается уничтожить…
— Не сумеет, — сказала Калай. — Как и не сможет найти книги, которые мы возили с собой.
Ливни сдвинул кустистые брови.
— Значит, вы приняли меры предосторожности? Вы ведь понимаете, что означает для церкви Константина факт существования этого тела?
— Понимаю. Они убили всех монахов моего монастыря, чтобы скрыть истину, — ответил Варнава, допивая вино и со стуком ставя кружку на стол.
Ее края были покрыты острыми уродливыми зазубринами.
