— Слишком тихо, — шепчет Тит, едущий справа от меня.
— Знаю.
— Возможно, префект ввел комендантский час.
— Не исключено, но тогда где солдаты, которые следят за его соблюдением? Я вижу, что на страже у ворот к востоку от Храмовой горы меньше десятка человек.
Тит ежится и хмурится.
— А где остальные солдаты?
— Где-то еще.
— Хозяин… прислушайся. Не плачут младенцы, не лают собаки. Даже пьяные не хохочут. Как будто…
Он не заканчивает фразу, а у меня не хватает смелости, чтобы сделать это за него.
Будто весь мир умер.
Мы едем в потоке странного свинцово-серого света, льющегося на поля и деревья западного склона Масличной горы. Неужели так давно это было, когда я встретил Иешуа здесь, у подножия горы, после того, как он выгнал торговцев из Храма?
Печаль сдавливает мне грудь. Я вдыхаю еле уловимый аромат недавно взошедших ростков пшеницы. Как бы мне хотелось вернуться…
— А что, если Марьям там нет, хозяин?
— Ее родные должны знать, где она.
— Она все время была вместе с равви. Ее могли арестовать.
— Если ее арестовал Синедрион, то они просто допросили ее и отпустили. А если бы ее допрашивали опытные следователи префекта, она бы рассказала им все и мы оба, считай, были бы уже мертвы.
Тит снова смотрит вперед, внимательно разглядывая дорогу.
— Тит, если мы не найдем ее этой ночью, мы уедем, обещаю. Как можно дальше.
Мы сворачиваем на улицу, на которой в течение нескольких поколений жили родные Марьям. Копыта лошадей проскальзывают по камням мостовой, лошади идут осторожно. Мы едем вдоль низеньких домов с плоскими крышами, мимо прекрасных садов, засаженных смоковницами и финиковыми пальмами. Ни в одном из домов не горят светильники. Все выглядит как-то странно и загадочно.
— Останься здесь, — приказываю я Титу, отдавая ему поводья. — И будь готов уехать.
— Да, хозяин.
Я торопливо взбираюсь по ступенькам, ведущим к двери дома ее отца, и стучу, сначала тихо, потом, когда никто не выходит, сильнее.
Дверь слегка приоткрывается, и сквозь щель на меня смотрит мужчина. Узнав меня, он распахивает дверь.
— Йосеф Харамати!
Это Лазарь, брат Марьям.
— Заходи быстрее!
Я вхожу, и он поспешно закрывает дверь.
— Они тебя ищут. Знаешь об этом? Все тебя ищу т. Синедрион, префект, все…
— Да, да, знаю, — отвечаю я. — Извини, что, появившись здесь, подвергаю опасности вашу семью. Но мне нужно поговорить с Марьям. Она здесь?
Дом наполнен запахом свежеиспеченного хлеба. Большой уютный дом с красивыми коврами на полу и множеством свитков на полках. В темноте трудно разглядеть что-то еще. В свете маленького светильника я смотрю на Лазаря. Он высокий и худощавый, темные волосы и борода обрамляют его округлое лицо. Темные глаза расширены, как от испуга.
— Нет, она не здесь, она…
Лазарь замолкает, словно остолбенев.
— Ты не слышал?
— Что?
Он несколько мгновений молча смотрит на меня.
— Равви… он восстал.
— Восстал?
— Да! — с горячностью отвечает он. — Этим утром Марьям и другие женщины, пришли к гробнице и увидели, что она пуста! Равви там нет. Это чудо!
В его глазах слезы. Голос Лазаря становится тихим от переполняющего его благоговения.
— Как и было сказано в пророчествах! Он восстал и вознесся, чтобы, воссесть одесную Бога!
Я начинаю заикаться.
— Л-лазарь, что случилось этим утром, когда люди впервые после праздников смогли покинуть свои дома? Зелоты не…
— О, это было ужасно. Зелоты собрали армию в пять тысяч человек, чтобы снять с креста тело Гестаса. Он умер во время праздников, никто не знает, когда именно. Зелоты были в бешенстве, бегали повсюду, возбуждая в людях злобу. Они обвиняли Рим в убийстве трех сыновей Израиля…
— А что же Пилат? Что он сделал?
— Он развернул три легиона и окружил лагерь зелотов. Слышал, что у них был приказ убивать всех подряд. Мужчин, женщин, детей. При малейшем неповиновении. В воздухе повис страх. Но…
Лазарь смотрит на меня, его глаза сияют.
— Что «но»?
— Перед рассветом, сразу после того, как мы пришли к гробнице, Марьям велела женщинам идти и повсюду рассказывать о происшедшем. Сама же она пошла к апостолам. Кифа… Кифа сказал, что не верит ей.
[104]
Но ее это не остановило. Она побежала к зелотам. Менее чем за три часа Марьям и другие женщины рассказали всем о том, что равви воскрес. Эти вести распространяются как пожар, клянусь тебе.
— И что же зелоты?
— Это было как наводнение, море людей. Тысячи зелотов пришли к твоему дому, чтобы посмотреть на гробницу. Каждый хотел прикоснуться к оставленному там савану. Думаю, весь Ерушалаим этой ночью опустел, потому что люди ждут своей очереди, расположившись по всем холмам вокруг твоего дома.
Гамлиэль, думаю я. Благодарю тебя, Господи, за Гамлиэля.
— И еще одно, — говорит Лазарь.
— Да?
— В гробнице был человек в белом. Он сказал Марьям, что равви передал с ним послание. Равви будет ждать апостолов и Кифу в Галиле.
— Апостолов и Кифу? Значит ли это, что Кифа больше не апостол его?
— Не знаю, — отвечает Лазарь, пожимая плечами. — Человек не…
— У тебя есть предположения, где может находиться Марьям? Мне надо поговорить с ней.
Лазарь беспомощно разводит руками.
— Мы не видели Марьям с момента распятия. Она послала Йоханну, чтобы та рассказала нам о чуде. Но я слышал, что кто-то видел ее в долине Кидрон сегодня, сразу после заката. Не знаю, зачем ей быть там, если можно вернуться домой, но…
— Благодарю тебя, — перебиваю я его, сердце бьется в груди, как молот. — Я уезжаю прямо сейчас. Чем меньше времени я здесь проведу, тем меньше опасности для тебя и твоей семьи.
Я разворачиваюсь и спешно иду к выходу. Лазарь бросается вперед, чтобы открыть мне дверь.
