Поющий Волк опустил глаза:
— Я знаю, что это тяжело, но мы должны…
— Я видел, как он сидел в чуме этого Ледяного Огня! — закричал Воронья Нога, и эхо разнесло его голос по равнине.
— Что важнее — твоя покойная сестра или спасение Народа?
Воронья Нога шагнул вперед и, чуть не столкнувшись с Поющим Волком носом, поглядел ему в глаза:
— Как это может спасти Народ, если мы приведем этих тварей к нашим женам и детям?
— Я верю Сновидцу.
— Ты веришь! — Воронья Нога хмыкнул и с отвращением сплюнул.
Поющий Волк напряг всю свою волю, чтобы заглушить гнев, вспыхнувший в его сердце.
— Я подожду, — произнес он, тщательно выбирая слова. — Я думаю, мальчик мой, что есть люди, разбирающиеся в этом больше нас с тобой. Что это дело Сновидцев и старейшин.
Воронья Нога вздрогнул, будто его ужалили. — А я думаю, что нам стоит перебить всех их! Поющий Волк поглядел на него. Тень юноши резко мерцала на льду.
— Вороний Ловчий — уж он знал бы, что делать, — поддержал товарища Орлиный Клич. — Уж он не пошел бы на сделку с этим дерьмом!
«Как я изменился, — подумал Поющий Волк. — Ведь еще недавно я так же, как эти юнцы, жаждал крови Других. Нет, я не должен давать воли гневу. Эта детская ссора может разрушить все надежды Народа. Но неужто эта вечная суета — это и значит быть вождем? — Поющий Волк поглядел на разгневанных юношей. — Ловко поступил Издающий Клич: ушел себе со Сновидцем, а мы тут отдувайся».
Не повышая голоса, он произнес:
— Вы клялись Духами Долгой Тьмы ждать и искать любую возможность, чтобы сохранить мир. На ваше слово можно рассчитывать?
Орлиный Клич взглянул на него. Пламя костра, отраженное белым снегом, отсветом ложилось на его искаженное гневом лицо.
— Ладно, робкий человек, я подожду. Но уж когда мы будем там — в лагере Народа, — я скажу свое слово!
За валуном раздались чьи-то шаги по гальке, будто кто-то стоял там и подслушивал их разговор. Поющий Волк и Орлиный Клич на мгновение затихли и прислушались. Ничего больше не расслышав, Поющий Волк устало спросил:
— А остальные ваши воины?
— Они сдержат свое слово. В отличие от тебя, у нас есть честь. Так научил нас Вороний Ловчий.
— А чему еще он вас научил? — спросила Пляшущая Лиса, выходя из своего укрытия за валуном. На ней была старая парка из шкуры карибу, ее черные волосы сверкали на фоне белого мехового воротника.
Орлиный Клич вспыхнул и злобно спросил:
— Что, Ледяной Огонь уже устал от тебя? Иди в его…
— Отвечай на мой вопрос, воин! — Голос Пляшущей Лисы стал холоден, как льдинка, которую несет по воздуху дыхание Ветряной Женщины. — Ненависть — это все, чему он вас научил? Он позабыл, что мудрость и умение рассуждать тоже вещи небесполезные. Он учил вас презирать пути, по которым шли ваши предки? Он забыл, что Народ сотни Долгих Светов только одного и хотел — жить в мире, как это угодно Отцу Солнцу?
— Вороний Ловчий и есть сын Отца Солнца, — закричал Орлиный Клич. — Он был рожден, чтобы вести нас по новому пути!
— Почему же вы не пошли за ним, когда его изгнали? Орлиный Клич сжал челюсти и скрестил руки на груди.
Помолчав, Поющий Волк спросил:
— Так почему?
— Может, это была ошибка.
— Не думаю.
— Да разве вы не понимаете? Что если установится мир? А? Что потом? Как мы сможем отличить себя от Других? А вдруг мы станем вместо Отца Солнца поклоняться Великой Тайне? Вдруг наши Сны вытеснят их видения на холмах?
— Вы забыли, что задумал Вороний Ловчий? — спросила Пляшущая Лиса. — Он покушался на жизнь Волчьего Сновидца! Хотел убить его, когда тот был погружен в Сон, — во время Обновления, помимо всего прочего?
Орлиный Клич невольно вздохнул:
— Ну, это было не правильно… Это был безумный поступок. Он поддался гневу, увидев, как его друга убили злым колдовством. Он…
— Значит, это теперь злое колдовство? — повел бровью Поющий Волк. — А не Сон…
— Я… не знаю. Может быть…
— Хорошие вы дети Отца Солнца, нечего сказать, — вздохнула Пляшущая Лиса. — В нашем лагере воинам не терпится метнуть копья в Других и посмеяться, глядя, как те умирают. А в лагере Ледяного Огня ждут не дождутся, чтобы вернуть себе Белую Шкуру и пронзить копьями наши тела. — Она покачала головой. — А ведь если мы не изменимся, всем нам придет конец.
— О чем ты? Какой конец?
— Вы слышали, что говорил Сновидец. Мир меняется. Льды тают, море наступает. Может, сбываются худшие пророчества. Может, весь мир сошел с ума.
— Может… — покорно согласился Орлиный Клич.
— Вы сдержите свою клятву, пока мы не выйдем к Народу? — строго спросила она.
— Сдержим. Но потом… Потом мы — свободные люди.
— Что же вы собираетесь делать со своей свободой? Он пожал плечами:
— Кто знает, может быть, Другим не удастся вернуться в свой лагерь, чтобы привести через ледовый ход своих воинов…
— Лунная Вода остается здесь. А она все равно знает дорогу.
Орлиный Клич резко рассмеялся:
— Тогда ее тоже надо убить.
— А как же ребенок Прыгающего Зайца? — холодно спросил Поющий Волк.
— Он наполовину Другой, — мрачно ответил Орлиный Клич.
— Как и ваш герой, Вороний Ловчий, — заметила Пляшущая Лиса. — А может, подлинная доблесть и приходит через смешение кровей, а? — Она повернулась и бросила взгляд на восходящее солнце и лагерь Ледяного Огня. От чума старейшины тянулся легкий дымок, сквозь полог видно было неяркое пламя костра.
Облака, клубящиеся над горизонтом, отливали розовым и оранжевым, золотистые отсветы ложились на оледенелые горные вершины.
Орлиный Клич нахмурился и поглядел на Поющего Волка:
— О чем она? Вороний Ловчий не может быть…
Свет обжег его глаза. Как может солнце светить так ярко? Облачная Женщина широко раздвинула ноги и обнажила свое лоно — солнечные лучи ослепили его. Вороний Ловчий огляделся, слезы выступили у него на глазах. На плече у него сверкала свернутая в трубочку Белая Шкура, отсветы солнца отражались в ледяной стене, из которой он выходил. Спина его ныла так, будто он с рождения несет свой драгоценный — и такой тяжелый! — груз.
Его раненая рука болталась как чужая, пальцы распухли, ладонь заплыла.
Он шарил глазами по гальке, пытаясь распознать на ней следы Народа. С вершины ледяной стены ветром сносило снег.
— Мы сделали это! — Он прижал к щеке Белую Шкуру. — Теперь близко!
Снег занес тропу, но, приглядевшись, Вороний Ловчий понял, как шли отсюда его соплеменники. Белая дорожка проходила сквозь кусты к долине.
