— Могу ли я остановить его?
— Не знаю. Вы двое и тот Другой, ваш отец, — это будущее Народа. И если никто не помешает, Вороний Ловчий разрушит Народ изнутри, а ваш отец тем временем разрушает его извне. А ты? — Она напряженно поглядела на него. — Ты должен обрести пустоту в своей душе, найти ход через свое сердце, прежде чем найдешь его в Леднике и спасешь Народ.
— Но что же за тьму видела ты во Сне? Это не…
— Это что-то другое, еще похуже. Это поглотит всех нас: и Народ, и Других.
— Тогда что же… — он развел руками, — мы даже и понять не можем, что это такое, пока не столкнемся с этим лицом к лицу? Тогда как я?.. — Он снова вздохнул и потянулся к грибам.
Быстрым движением Цапля убрала от него узелок с грибами и прижала его к груди.
— Не вздумай даже дотрагиваться до них! Коснешься, потом оближешь пальчики — и умрешь страшной смертью. Пойдешь на пищу Духам Долгой Тьмы. Я не могу рисковать твоей жизнью.
Но узелок невольно притягивал его взгляд — так заяц не может отвести глаз от летящего орла.
36
Вороний Ловчий завел старика в чум, подыскивая место, чтобы присесть. Кричащий Петухом опустился на землю по-стариковски осторожно, оправляя плащ, разглаживая полы своей наружной парки. Зрячим глазом он оглядел помещение: потемневшие от копоти жерди, поддерживающие стены и своды, аккуратно сложенное по углам оружие, связанные в узлы волчьи и оленьи шкуры. В желтоватом свете костра он и его спутник отбрасывали длинные темные тени.
— Отведай, старый учитель, — сказал Вороний Ловчий, предлагая старику бараний рог с травяным отваром.
Кричащий Петухом выпил и указал на баранью похлебку, варившуюся на костре в кожаном бурдючке:
— Я сегодня не ужинал.
— Пожалуйста, угощайся.
Старый шаман улыбнулся, наполнил чашку похлебкой и, чавкая, стал есть. Насытившись, он повернулся к Вороньему Ловчему и спросил:
— Зачем ты хотел меня видеть сегодня?
— Три Осени пришел с вестью. Другие напали на отряд Блеющего Барана. Я хочу, чтобы ты благословил меня собрать молодых парней и нанести удар по их становьям. В середине Долгой Тьмы они нападения не ждут.
Кричащий Петухом провел пальцем по подбородку Его бельмо мрачно блестело.
— Никто не станет рисковать жизнью среди Долгой Тьмы. Что будет с их душами, а? Вороний Ловчий развел руками:
— С душами, Кричащий Петухом? А что их ждет здесь? Что нас всех ждет? Другие перебьют нас — иди мы среди них растворимся. Три Осени послал одного юношу разведать про Других, которые захватили лагерь Блеющего Барана. Они тоже держат в плену наших женщин… И это будущее, Кричащий Петухом? Наши женщины будут вынашивать их ублюдков? Как Черника?
— Слишком ты много на себя берешь, юнец. Тебе не достаточно одного слова Старейшего? — Он попытался встать.
Вороний Ловчий мягко опустил старика обратно на землю.
— Конечно, я много на себя беру! Я должен спасти Народ. А что, ты видел в своих Снах что-то другое?
— Я в своих Снах много разного вижу, — пренебрежительно ответил старик.
— Давай-ка потолкуем начистоту. Я про твои Сны знаю все до донышка. Помнишь, что ты предсказывал нам в Мамонтовом Лагере, а? Про охоту на мамонтят… Что-то пока не сбылось! А еще ты предсказал Удару Молнии, что у него наконец-то родится сын. Помнишь? Ты будто бы видел во Сне, как он баюкает мальчика на руках? Ну и что? Девчонка родилась, еще одна! Сам Удар Молнии сгинул. Мышь ушла в лагерь Издающего Клич. А еще ты видел Сон о том, как…
— Иногда Сны меняются.
— А иногда важно, чтобы Народ поверил… а уж видел ли ты что взаправду или все до единого слова выдумал — нет нужды знать.
— Ты что, во лжи меня обвиняешь? — возмутился Кричащий Петухом.
Вороний Ловчий взялся за рукоятку копья и поглядел прямо в глаза шаману:
— Я не хочу, чтобы мы с тобой стали врагами, старый учитель. Народу это не принесет добра.
Кричащий Петухом задумался. В углах его рта появились суровые складки.
— Что дальше?
— Ты не будешь мешать моим походам на Других.
— Я никогда и не возражал против них.
— Чистая правда. Уважаю людей, который умеют разобраться, где их выгода. — Вороний Ловчий встретился со стариком глазами. — Но настало тебе время решать.
Он пододвинулся поближе, не отрывая взгляда от зрячего глаза Кричащего Петухом. Старик гневно посмотрел на него — а потом вдруг вздрогнул и опустил лицо.
— Чего ты хочешь?
— Ты со мной… или против меня?
— Зачем тебе нужна моя поддержка?
— Среди Долгой Тьмы люди… как бы получше выразиться… не очень-то расположены воевать. Никто не пойдет в бой, если Духи запросто могут высосать из него душу.
Кричащий Петухом сверкнул на Вороньего Ловчего своим единственным глазом:
— А если шаман одобрит поход — это кое-что меняет?
— Если одобрит и пообещает защиту.
— А если я откажусь?
Вороний Ловчий разочаровано вздохнул:
— Слишком уж ты часто ошибался в своих предсказаниях. Сам понимаешь, какие могут пойти слухи. А уж если над Сновидцем смеются — дело худо…
— Ты угрожаешь мне? — раскрыв рот от удивления, произнес Кричащий Петухом.
— Нет. Я просто хочу втолковать тебе твое положение, чтобы ты поскорей понял: лучше всего для тебя — помочь мне.
Гнев исказил лицо Кричащего Петухом.
— Силы мои проникают вдаль и вширь. Мне все подойдет — волосы, ногти, обрывки одежды… Я могу изгнать человеческую душу из тела и послать ее скитаться среди Долгой Тьмы. Я могу…
— Проверим? При всем Народе…
— Что ты имеешь в виду?
Вороний Ловчий достал свой собственный узелок в котором, по поверьям, был ключ к его душе.
— Я тебе завтра при всех отдам его. Посмотрим, что сильнее: моя душа или твое заклятие. — Глаза его мрачно блеснули. — Хочешь так?
Кричащий Петухом ссутулился, глаза его нервно блеснули.
— От этого не будет никакого проку.
— Давай говорить начистоту, старый учитель. Друг мой… Нам с тобой есть что предложить друг другу. Зачем же нам ссориться?
Кричащий Петухом закусил губу. Гримаса боли исказила его лицо.
— Ты хочешь расколоть Народ? Посеять смуту, когда на нас и так наседают Другие?
— Нет, — упрямо сжал челюсти Вороний Ловчий. — Я хочу объединить Народ. Но этого не случится, пока мы с тобой не будем на одной стороне.
Кричащий Петухом молчал, погрузившись в раздумья. Глубокие морщины избороздили его лоб. Вороний Ловчий терпеливо ждал. Кричащий Петухом совсем сгорбился… Сновидец, Великий Шаман признал свое поражение. Ему нечего было противопоставить напору молодого вождя. Сила оставила его.
