Молодые воины с горящими от ненависти глазами толпились перед рядами связанных Других, ревниво отталкивая друг друга. Другие, с неподвижными, как маски лицами, ожидали своей участи. Пот стекал по их коже, глаза были полны ужаса.
— Сколько народу покинуло нас, уйдя на юг с Бегущим-в-Свете, — прошептал он. — Но со мною — юноши. А когда есть юноши, Народ в любом случае можно возродить.
Он протиснулся сквозь толпу. Молодые воины смотрели на него с восхищением и гордостью, и ему это нравилось.
Другой лежал на полу в кровавой луже. Воронья Нога гордо расхаживал вокруг него, показывая всем длинный кусок мышцы, срезанный с ноги пленника. Швырнув его в толпу, он распорол живот несчастного и стал извлекать оттуда синевато-голубые кишки.
Воины радостно визжали, заглушая друг друга. Вороний Ловчий с улыбкой глядел на их свирепые лица. Да, это воины. Его воины. В них — надежда. С такими ребятами он победит…
А на следующее утро Три Осени ушел из лагеря.
Склонившись под тяжестью поклажи — кусками мороженного мяса, Народ в последний раз поднимался в гору. Дорога была теперь знакома. Дыхание людей клубилось во тьме, изморозь покрыла их парки, а они все шли по гребню холма.
— Осторожно, — предупреждал Издающий Клич. — Здесь все заледенело. Надо идти в обход.
Поющий Волк только промычал в знак согласия — он слишком устал, чтобы что-то говорить. Следом шли Прыгающий Заяц, Поющая Куропатка и другие. Они шагали, сгорбившись под своею ношей, а впереди длинная череда собак, нагруженных мясом, вынюхивала тропу.
Шаг за шагом спускались они в долину. Снег таял на глазах, как бы по волшебству, пока они спускались по горячим камням.
— Удивительная штука эти гейзеры, — только и вздохнул Издающий Клич.
Один из псов залаял, вслед за ним другой, и наконец вся свора с радостным повизгиванием кинулась навстречу пришедшим в лагерь.
Прыгающий Заяц разгонял лагерных собак копьем — только бы они не накинулись на псов, навьюченных мясом.
— Эй! — воскликнул Поющий Волк. — Эй, люди! Мы здесь!
Он снял с плеч и поставил на камень тяжелый тюк и, согнувшись, стал задубевшими от холода пальцами развязывать тесемки снегоходов. Рядом с ним Издающий Клич со вздохом опустил на землю свою ношу. Люди, выбравшиеся из чумов, столпились у темных скал.
— Поющий Волк…
— Я здесь. — Он обнял жену, с радостным чувством прикасаясь к ее отяжелевшему животу. Скоро они опять станут настоящей семьей! Эта мысль согревала его. — Мы забили мамонтиху. Мяса хватит на всех. Но некоторым придется еще туда сходить. Очень много надо нести… Мы еще видели там мускусного быка…
Зеленая Вода вышла из полумрака и подошла к своему мужу:
— А он как раз только что вернулся. Издающий Клич нахмурился, отгоняя пса от своего мяса:
— Кто?
— Волчий Сновидец.
Поющий Волк замер, заметив ее озабоченный тон.
— Где он? Что случилось?
— В пещере Цапли.
Он заметил, что Издающий Клич с ожиданием смотрит на него.
— Прыгающий Заяц, отгони собак от мяса и позаботься, чтобы его распределили между людьми.
Сам он поспешил к пещере по продутой ветром тропе, вдоль берега заводи. Издающий Клич поспешил за ним.
— Волчий Сновидец… Ты здесь? — позвал он, остановившись у полога.
— Входи.
Он беспокойно облизал губы, прежде чем войти в пещеру. У него всегда вставали дыбом волосы, когда ему случалось войти сюда. В этой пещере жила Сила. От всех этих безглазых черепов, красочных рисунков на стенах, фетишей в нишах в обычном человеке все переворачивалось.
Моргнув в тусклом свете задымленного костра, он увидел сидящего на полу Волчьего Сновидца. Капюшон его плаща был откинут. Поющий Волк остановился. Издающий Клич, легко оттолкнув его, протиснулся в пещеру.
Но кем был сидящий перед ним человек? Его лицо, еще недавно юное и нежное, выглядело изможденным и осунувшимся. Загадочный свет блестел в его черных глазах. Как будто внешнее обличье Бегущего-в-Свете присвоил кто-то другой — кто-то странный, необычный, не похожий на других людей.
— Я… Мы… — Слова застревали в его горле. — Ты вернулся.
Поющий Волк неловко поежился. Пусть теперь Издающий Клич что-то скажет.
Волчий Сновидец печально усмехнулся, видя их смущение:
— Я прошел через Великий Ледник. Поющий Волк замер от удивления и благоговейно опустился на колени:
— Ты…
Волчий Сновидец угрюмо кивнул:
— Но Народу моим путем не пройти. Слишком опасно. И собак потеряем. Это кошмар такой, что и Кричащему Петухом не придумать.
Поющий Волк тяжело опустился на землю. Усталость, забытая было при радостном известии, вновь дала о себе знать.
— Блаженный Звездный Народ, значит, дело плохо.
— Плохо? — Волчий Сновидец взял один прут из груды, оставшейся еще от Цапли, и стал помешивать огонь.
— Очень плохо, — согласился Издающий Клич. — За те три оборота луны, что ты был там, в лагерь пришло еще четыре отряда. А там, на равнине, по берегам Большой Реки, Народу не остается ничего, кроме бесконечной войны. Наши юноши и Другие только и делают, что совершают кровавые набеги друг на друга. То они нас сгонят с этих земель, то мы их. А старикам и детям не под силу без конца скитаться. Особенно среди Долгой Тьмы. Вот они и пришли сюда, чтобы обрести мирное убежище.
— А молодые мужчины и женщины — нет? Поющий Волк печально кивнул:
— Да, как ты догадался? Юношам новая боевая жизнь пришлась по сердцу.
На глазах Волчьего Сновидца выступили слезы.
— Но кто же рассказывает им зимние сказания и легенды? Кто хранит память о прошлом? И если все только и делают, что воюют, то кто охотится, кто достает еду для старых и малых?
— Только наш лагерь, — тихо ответил Поющий Волк.
Издающий Клич вздохнул:
— А Другие вовсе не оставляют нас в покое, как обещал Вороний Ловчий. Набеги продолжаются без конца. Воюют среди Долгой Тьмы! Представляешь себе! Даже Пожирателей Духов не страшатся…
Поющий Волк кивнул:
— А наши припасы тают на глазах.
— А у Других надолго еще хватит запасов? Сильно они пострадали?
— Они завели другие лагеря на северо-западе, у Соленых Вод. Там вдоволь еды, есть новые шкуры. Стариков и детей они отвели в дальние лагеря и оставили им там замороженного мяса. А молодые пошли к югу, к Большой Реке, с оружием…
На щеках Волчьего Сновидца выступили гневные желваки.
— А что мой братец? Поющий Волк развел руками:
— Он клянется оттеснить Других к берегу моря. Народ сомневается, по крайней мере некоторые. Обещаний много, а пока мы видим только смерть и разорение.
