Образы прошлого замедлились, будто Видения Духа. Ноги Чистой Воды слушались плохо, реакция замедлилась — сказывались недавние роды. Тут маленький теленок, расширив от ужаса блестящие глаза, внезапно бросился влево, мыча от страха, — прямо в сторону Чистой Воды.
Огромная корова остановилась, разбрызгивая грязь тяжелыми копытами, и обернулась на голос своего теленка. Опустив голову и подогнув слегка задние ноги, она заиграла мышцами и рванулась вперед, вонзив длинный рог в спину Чистой Воды.
Два Дыма беспомощно глядел, как мотает головой разъяренная корова. Острый конец рога пронзил тело женщины и вышел наружу под грудью, полной молока. На долю мгновения глаза бердаче встретились с глазами Чистой Воды — и каждый увидел во взгляде другого ужас и недоумение.
Затем поле зрения злополучного бердаче заполонили бешено мчавшиеся бизоны.
Он вспомнил, как попытался убежать, как чудовищный удар настиг его сзади. Потом наступила боль… тишина… а потом…
Все плыло перед глазами, когда сознание вернулось к нему. Невозможно было хоть на мгновение сосредоточить взгляд на чем-нибудь. А в глубине души слышался плач младенца, и этот жалобный звук разрывал его сердце.
Вокруг заклубился серый туман, умерив беспощадный жар, паливший его спину. Туман колебался в такт с приступами боли, терзавшей его, будто раскаленные добела угли на голой коже.
Как долго пролежал он так, то теряя сознание, то вновь приходя в себя? Он смутно вспомнил ночь, дрожь и холод.
А потом что-то изменилось. Его голову кто-то пошевелил. Он понял это, несмотря на обжигающую боль, пронзавшую все тело. Может, Сила не умерла… Он ведь помнил…
Два Дыма застонал, пытаясь найти себя в непроглядных волнах горя.
— Анит-а?
Это слово он знал. Оно значило «враг».
— Анит-а, ты слышишь меня?
— Я…
Хриплое карканье собственного голоса напугало его.
— Пей. Да не торопись.
Теплые пальцы раздвинули его потрескавшиеся губы, разжали челюсти. По языку полилась тоненькая струйка воды. Он жадно принялся лизать небо. Вот полилось еще, еще… влага раздразнила горло… и вот он уже пьет, наслаждаясь каждым глотком бесценной жидкости.
Он попытался повернуться, но боль тут же почти лишила его сознания.
— Не шевелись. Нога… Да, плохи дела. Погоди-ка. Попей еще.
На этот раз он ощутил, как что-то прикоснулось к его губам. Бурдюк из кишки бизона. Он втянул еще немного воды в свое умирающее тело.
— А теперь дай мне осмотреть ногу.
Он почувствовал, как чьи-то пальцы заворачивают кверху край его платья бердаче. От прикосновения к телу у него перед глазами боль заплясала белым пламенем, и он не смог удержаться от крика. Платье задралось еще выше, и он услышал, как старуха ахнула от изумления:
— Так ты мужчина? В пла… А! Да ты бердаче!
— Мне нужно вернуться в лагерь, — простонал он. — Это я во всем виноват. Нужно спасти ребенка. Обяза… тельно…
— С ребенком все в порядке. Надо мне этой ногой заняться. Сейчас будет больно.
Он завопил, когда опытные пальцы принялись прощупывать его тело. Все вокруг снова превратилось в серый туман… он погрузился в черноту… ушел от боли во мрак…
Она спасла его ногу. Эта старуха ухаживала за ним, пока он отлеживался у Ключей Чудовищных Костей. Потом она ушла, но прислала за ним охотников. Они-то и принесли его сюда. И вот теперь он жил в ожидании и страданиях, мечтая о высоких Бизоньих Горах, где он вырос среди людей, которые не обращались с ним, как с животным.
Два Дыма бережно поднял Волчью Котомку и приложил к щеке, но уже не почувствовал Силы, которая таилась в ней раньше. Негромко напевая, он насыпал ароматной травы на угли костра и четыре раза провел Волчью Котомку сквозь очистительный дым, не прерывая священных песнопений. Затем он с почтительной нежностью разгладил потертые бока Волчьей Котомки и ловко завернул ее в волчью шкуру, служившую ей хранилищем.
Ему казалось, что холодные, как лед, пальцы медленно ползут по спине. Силе было нанесено оскорбление. Кому придется страдать, чтобы восстановить Круги? Проявление Силы никогда нельзя было предсказать. Когда она разгневана, она может нанести любой удар.
Он с тревогой взглянул на мальчика.
Волчья Котомка вытянула нежные щупальца и обвила их вокруг души Тяжкого Бобра. Она принялась ощупывать духовную плоть этого мужчины. Она оплела спящего, как Звездная Паутина оплетает небеса. Незаметно сеть стала стягиваться все туже, сжимая жизнь Тяжкого Бобра.
Зрящий Видения Волка прошептал со звездной высоты:
— Не пришло еще время. Наш росток едва начал зеленеть.
— У мальчика может не хватить сил. Он может оказаться Хитрецом, — засомневалась Волчья Котомка. — Этот Тяжкий Бобр — злой человек.
— Доверься Кругам.
— Ведь его так просто убить прямо сейчас, рассеять его душу по скалам и мхам, пустить по ветру лететь вместе с пылью.
— И тогда ты сама изменишь Спирали. Доверься гармонии, доверься путям Мудреца.
Сила Волчьей Котомки неохотно отпустила душу Тяжкого Бобра.
Глава 3
Белая Телка медленно шла по тропе, проторенной бесчисленными лосями, горными овцами и бизонами. Время от времени ловчие ямы, вырытые прямо на пути животных, вынуждали ее идти в обход, хотя ноги уже едва держали ее.
У животных были другие заботы, чем у людей, и поэтому их тропа шла от одного пастбища к другому, иногда сворачивала к безопасному месту для отдыха в густых зарослях, иногда выводила туда, где можно было найти воду для водопоя. Люди обычно передвигались менее извилистыми путями.
Раздумывая об этом, она решила, что из этого можно извлечь урок. Кто поступал мудрее — Племя, передвигавшееся на большие расстояния и нуждавшееся в длинных прямых тропах, ведущих далеко прямым путем, или животные, которые шли себе день за днем, озабоченные лишь удовлетворением самых насущных потребностей?
Там, где тропа начала спускаться по густо поросшему деревьями склону, она остановилась. Белка застрекотала на сосне, заметив ее. Она взглянула вверх на зверька, присевшего на ветке с высоко поднятым пушистым хвостом.
— Сама ты ча-ча-ча, — проворчала Белая Телка.
Белка быстро взобралась на две ветки повыше и затопала задними лапами, сердито треща.
Белая Телка почесала за ухом, поправила свою тяжелую суму и вздохнула. Это хорошо молодым — бегать вот так, куда вздумается, а старым женщинам лучше путешествовать степенно — и недалеко.
Густой запах сосен защекотал ей ноздри, когда она решительно зашагала вдоль горного хребта. Уже четыре года, как она не ходила по этому пути, который должен привести ее в долину. А какие за это время могли произойти перемены, один Вышний Мудрец знает. Путешествие может и затянуться.
