А холодная дрожь проникала в нее все глубже, усиливаясь с каждым ударом сердца. Как могла она считать, что у Тяжкого Бобра нет Силы, если с ней происходили такие странные вещи? Когда солнце закатилось, она увидела, что верхушки деревьев дрожат и пляшут в такт барабанному бою шамана.
Крупная дрожь била ее тело, и она не могла с ней совладать. Желудок сводило. Только не это! только не это! Стоило ей поесть или попить хоть немного, как раздраженный желудок извергал все обратно.
Она уселась в дальнем углу вигвама, бесцельно поглаживая пальцами ложе, на котором Голодный Бык с такой нежностью обнимал ее. В этом вигваме она рожала детей. Здесь же и вскармливала их, баюкала и ласкала. Двое из них умерли в этом вигваме, и они очистили и украсили их тела, чтобы отнести на высокий горный хребет, откуда их душам было легко вознестись к Звездной Паутине.
Здесь же она хохотала, слушая рассказы Голодного Быка, отчитывала его, когда было нужно, и с любовью улыбалась в ответ на ласковый взгляд его карих глаз.
А теперь вигвам выглядел запущенным и грязным. Края толстой шкуры, образовывавшей его стены, были изорваны и истрепаны. Шестам, поддерживавшим ее, тоже не пошли на пользу бесчисленные переселения с места на место. Некогда это был огромный вигвам, который перевозили десять упряжных собак, а теперь и пять легко справились бы с тем, что от него осталось. Как и вся ее жизнь, ее дом был изношен и запятнан.
Внезапно в ушах у нее загудело, будто поблизости пролетали тысячи крупных пчел. Она со стоном ударила себя кулаком по голове. Шум прекратился так же неожиданно, как и возник; от удара, который она нанесла себе, у нее лишь слегка звенело в ушах.
Отрешенно сидела она среди развалин своего жилища, машинально поглаживая дыры, прожженные в шкурах. Смотреть на грязь вокруг было невыносимо. Вдруг она с ужасом увидела, что Тяжкий Бобр вышел из вигвама и чертит на земле какие-то странные линии.
— Я мог бы тебя спасти, — он взглянул на нее из-под полуопущенных век и вскинул голову. — Тебе достаточно лишь признать свою вину и соединиться со мной, чтобы очиститься.
Она отчаянно замотала головой; крик ужаса и отвращения замер у нее в горле.
Тяжкий Бобр улыбнулся, попел еще немного и ушел в наступавшие вечерние сумерки.
Страх бешено гнал кровь по всем жилам ее тела. Ветка Шалфея бросилась стирать вычерченные на земле узоры. Она скребла землю, пока кровь не выступила из-под ногтей. Только тогда она остановилась, свернулась клубочком и заплакала. Она пролежала бы так всю ночь, если бы к ней не подошли Маленький Танцор и Два Дыма. Бердаче поднял ее с земли и отнес в вигвам. Два Дыма и мальчик улеглись у входа, охраняя ее.
«Голодный Бык охотится далеко отсюда. Я умру, не дождавшись его возвращения. И что тогда будет?»
— Прекрати, — шепотом приказала она себе. — Ты обязана верить, что все это ложь и выдумки. Тяжкий Бобр не может Танцевать с огнем. Он не может Петь звезды. Он просто пытается меня запугать. Только и всего. Просто пытается меня запугать.
«А откуда ты знаешь? — спросил внутри нее голос страха. — Если это так, почему у тебя не варит желудок? Почему все тело болит? Почему ты слышишь всякие странные звуки? Видишь то, чего нет? Почему ты непрерывно дрожишь? Почему все время мерзнешь — даже на солнце? Ты умираешь. Ты не можешь противостоять Силе».
Ей показалось, что холод в ее душе растет и ширится. Против собственной воли она непрерывно припоминала обрывки старых легенд. Они повествовали о ведьмах, крадущих души у живых людей. Они рассказывали о Близнецах-Богатырях, что вывели людей на свет из-под земли А потом один из братьев ударил другого по голове, и его кровь, капавшая на землю, превратилась в красную яшму. Он поднялся на небо и слился со Звездной Паутиной, и его людей зло не могло коснуться…
— Зло… Неужели оно опять вернулось?..
Она непонимающим тоскливым взглядом смотрела на залитую лунным светом землю. Слабые отблески дрожали и переливались перед ее взором, превращаясь в мириады кружащихся звезд. Теряя последние силы души, обреченная женщина опустилась на землю и закрыла голову руками. Так она и лежала, пока ее тело не поплыло медленно вверх — прочь от земли…
Она принялась в панике хвататься за знакомые тени домашней утвари, отчаянно цепляясь за обожженные шкуры, стараясь вернуться в надежный реальный мир…
Где-то залаяли и завизжали собаки. Маленький Танцор и Два Дыма спали у входа в вигвам, свернувшись калачиком. Лунные лучи, пробивавшиеся сквозь листья хлопкового дерева, играли на их лицах…
Мать некогда рассказывала ей о привидениях, что скитаются по земле зимними ночами и воют, будто ветер Неутомимые и вездесущие привидения могут украсть маленькую девочку, если она не слушается старших и плохо себя ведет. Так говорили легенды. Повзрослев, она усомнилась в их истинности. А теперь, столкнувшись лицом к лицу с бескровной смертью, она невольно спрашивала себя: уж не удалось ли Тяжкому Бобру призвать привидение, которое украдет ее душу? Что в этом невозможного?
Сосредоточившись, она услышала, как он продолжает тихонько напевать у себя в вигваме, колотя по барабану. Его удары, казалось, повторяли биения ее сердца. Волосы слегка зашевелились от ужаса у нее на затылке.
— Но ведь это же был мой долг. Я не могла поступить иначе. Я должна была сохранить мясо антилоп — ради Племени… — Она бессильно уронила голову на руки. — У меня не было выбора… вот и все. А вот сейчас мне придется умереть за это.
Слабое постукивание барабана отдавалось эхом у нее в голове. Она потянулась за бурдюком с водой и застыла на месте: из четырех шестов оставался стоять лишь один!
Белая Телка внезапно проснулась и прищурилась от резкого лунного света. Зов пробудил ее душу и умолк, оставив чувство, неуверенности и страха. Ночь вокруг, казалось, была полна движения. Тревога наполняла пространство, танцуя в лунном свете, будто призрак на антилопьих ногах.
Она села. Ее старое сердце колотилось от волнения. Сон, который она увидела, развеивался и улетучивался из ее сознания. Что же это были за образы?.. Она ничего не могла припомнить, кроме затравленных глаз и отчаяния.
Она сглотнула слюну и посмотрела на звезды, сиявшие кое-где ярче луны.
Рядом с ней крепким здоровым сном спали Три Пальца, Голодный Бык и Черный Ворон. Воздух слабо благоухал шалфеем и землей. Тишину нарушало лишь стрекотанье кузнечиков.
Страх нарастал.
Белая Телка скинула с себя потрепанное покрывало:
— Эй! Вставайте!
Голодный Бык сел и инстинктивно потянулся за оружием. Три Пальца хлопал глазами, как сова, — проснуться по-настоящему ему было нелегко. Черный Ворон выбрался из постели, прищурился от лунного света и в недоумении оглядывался по сторонам.
— В чем дело? — спросил Три Пальца. — К чему вставать посреди ночи?
Но Белая Телка уже сворачивала свое покрывало:
