Все время, пока они спускались со скалы, она не выпускала его руку из своей…
Танагер с радостью поняла, что не ошиблась. Она вышла на тропу и преградила дорогу Ломает-Рог:
— Вон ты сколько тащишь! На охоту собрался?
Он вздрогнул от неожиданности и раздраженно взмахнул руками:
— Знаешь, в один прекрасный день ты кого-нибудь вот этак по-настоящему напугаешь, и он в тебя с перепугу дротик запустит.
— Хочешь спорить? — Она скрестила руки на груди и улыбнулась. — Ты в меня дротиком не попадешь, даже если очень захочешь. Я, может, и послабей тебя буду, но уж точно проворнее.
Он покачал головой и скривил губы:
— Может, и так. Ну ладно, мне на охоту пора.
Заметив выражение мрачной решимости на его лице, она прищурилась и внимательно посмотрела на него.
— А теперь пусти меня. Не твое дело, куда я иду.
Она кивнула. Непонятная тревога овладевала ею все сильнее.
— Ты небось за Лосихой отправился, а?
— Может, и так.
— Какой-то ты неразговорчивый стал… На тебя это похоже. Ты что-то задумал.
— И что с того?
— Ты в нее влюбился?
Он притопнул ногой:
— И что с того?
Танагер продолжала пристально вглядываться ему в глаза:
— С тех пор как ты вернулся, ты все время злой и мрачный. Вы оба такие стали — ты и Кровавый Медведь.
— Он тут ни при чем.
— Просто ты мне его напоминаешь. Ты таким же хочешь стать? Таким, как он?
Терпение юноши лопнуло:
— Слушай! Ты все время суешь нос в мои дела. Я это терплю, потому что мы дружим. Но и только. Я собираюсь разлучить Волшебную Лосиху и этого мальчишку из Низкого Племени Бизона, вот что! Поняла? А теперь убирайся!
Дрожа от злости, он оттолкнул ее плечом и побежал по тропе.
Танагер задумчиво смотрела на его широкую спину. Мальчишка из Низкого Племени Бизона? Так это тот, что живет у колдуньи?
Танагер все смотрела вслед Ломает-Рог и теребила в задумчивости волосы. Наконец она решительно кивнула, Поняв, что ей делать. Она почувствовала, что юношу гнала вперед страшная злоба, опасная, смертоносная… Если Ломает-Рог доберется до своего соперника, он его убьет. Волшебная Лосиха овдовеет, не успев выйти замуж.
Два Дыма сидел в тени и наблюдал за происходящим. Друзья разложили под гибкой сосной все имевшиеся шкуры. Затем Голодный Бык, Три Пальца и Черный Ворон принялись колотить по веткам длинными шестами. С сосны на шкуры дождем посыпались иголки и семена.
— Ну что, все сбросили, как ты думаешь? — крикнул Голодный Бык своей новой жене.
— Пока хватит, — откликнулась Стучащие Копыта, ползая на четвереньках по шкурам и рассматривая урожай.
Сколько зим он не слышал такой бодрости в голосе Голодного Быка? Как давно не видел, чтобы эти печальные карие глаза светились весельем?
— Два Дыма!
Он поднял голову и увидел, как Маленький Танцор осторожно спускается со скалы, где он с Волшебной Лосихой охотился на хомяков.
— Да!
Маленький Танцор присел на корточки рядом с бердаче, обхватив руками колени, и стал смотреть, как мужчины и женщины ползают по шкурам, собирая семена в большой кожаный мешок.
— Ведь на самом деле мой отец — Кровавый Медведь, правда?
Два Дыма окаменел от неожиданности. Он в изумлении взглянул на юношу:
— Где ты об этом услышал?
Маленький Танцор невесело улыбнулся:
— Непросто жить с людьми Красной Руки — они слишком много помнят. Чистая Вода вышла замуж за Кровавого Медведя. Когда у нее прекратились кровотечения, она бежала вместе с тобой на равнины.
— Да, так оно и было, — произнес бердаче, чувствуя себя очень старым.
— Значит, Кровавый Медведь мой отец?
— Да, — Два Дыма нахмурился, страдая от враждебности в голосе Маленького Танцора.
— Почему ты не сказал мне об этом раньше? Ведь ты же бердаче — человек, живущий между двух миров. Бердаче понимает всех и служит посредником. А ты мне не рассказал.
Два Дыма внимательно посмотрел на юношу, который еще недавно полностью ему доверял:
— Разве тебе стало бы от этого лучше? Разве это облегчило бы жизнь Голодного Быка?
Маленький Танцор понюхал воздух и посмотрел на Голодного Быка, который с веселым хохотом ткнул Три Пальца в бок.
— Нет. Но…
— Ты злишься, что услышал об этом совершенно случайно.
— Ну да, это… как будто…
— Как будто тебя обманули. Как если бы торговец взял у тебя полдюжины отлично выдубленных кож, а взамен дал бы немножко прокисшей похлебки.
Маленький Танцор откинулся назад, по-прежнему обняв колени, и сел на землю:
— Именно так я себя и чувствую.
Два Дыма тихонько вздохнул и шевельнул больной ногой:
— Так ты себя и чувствуешь. Но как я мог поступить иначе? Теперь, когда ты повстречал Кровавого Медведя, ты можешь понять еще одну причину моего молчания, — Два Дыма покачал головой. — Я слышал от людей, что после нашего побега он только и говорил, что о своем «украденном» ребенке. Забавно, правда, что он унес с собой только Волчью Котомку? О тебе он даже и не спрашивал. Он поверил рассказам о том, что ты умер. А в тот день, когда он прокрался в селение Тяжкого Бобра, ему представился отличный случай убить меня, — но завладеть Волчьей Котомкой было для него важнее, чем убить человека, с которым сбежала его жена.
— Но ты же бердаче.
— Бердаче… но я спал с Чистой Водой. Да, да. Не смотри на меня так. Я любил ее. Не знаю, может быть, я любил ее, как мужчина любит женщину. Может быть, я любил ее, как женщина женщину. Это не имеет значения. Важно, что я любил ее. Ведь когда Пять Осеней умер, я не надеялся полюбить вновь.
— Любовь — забавная штука.
— Ты думаешь, что сообщаешь мне новость? — спросил Два Дыма с ухмылкой. — Мне кажется, у тебя внутри все кипит: ждешь не дождешься, когда ты наконец спрячешься с Волшебной Лосихой в кустах и закачаешь в нее все свое семя.
В ответ юноша бросил на него горящий взгляд.
— Да, да, Маленький Танцор, все твои тайны белыми нитками шиты. Три Пальца и Черный Ворон втихомолку хихикают над тобой. Луговая Тетерка и Шутки-Шутит пытаются решить, не слишком ли ты молод, чтобы отдавать себе отчет о том, во что ввязываешься, — но тут все дело в предрассудках Низких Людей Бизона. А Голодный Бык утонул с макушкой в объятиях ее матери, и ему ни до чего дела нет.
