Толстяк медленно приходил в себя.
— Пашти могут убить меня? — бормотал он, дрожа. — Пашти могут убить меня?
Шейла смягчилась.
— Спокойно, Толстяк. Спокойно. Подумай. Сейчас ты видел наших ребят на тренировках. Разве Пашти смогут справиться с ними? Мы рядом с тобой, Толстяк. Пока ты находишься под нашей защитой, никто во всей вселенной не причинит тебе вреда. Ни у кого из Оверонов нет таких телохранителей, как у тебя!
Толстяк раздул бока, словно ее слова придали сил его распадающемуся мозгу. Она увидела, что оболочка его снова приняла белую окраску, ненужные манипуляторы втянулись и кожа стала гладкой. Победа!
— Конечно, ты права. — Толстяк доверительно покатался назад-вперед. — Никто не дотянется до меня!
Шейла стала развивать полученное преимущество:
— Теперь ты понимаешь, как важно продумать прикрытие для каждого отсека? — Она улыбнулась и решительно взмахнула рукой. — Дорогой Толстяк, ты говорил, что триста лет внимательно изучал наш мир. Ты следил за всеми войнами, которые мы вели. Подумай, сколько раз во время атаки возникали сюрпризы. Ты когда-нибудь слышал пословицу о том, что план сражения совершенен до тех пор, пока не прозвучит первый выстрел? Среди военных любого ранга только единицы могли выиграть битву в назначенный день и в соответствии с разработанным сценарием. Вспомни Шермана в Грузии. Константина Рокоссовского во время войны с нацистами. Блестящее руководство Моше Даяна во время израильских войн. Почему вьетнамская война так затянулась? Как удалось моджахедам обескровить Советскую Армию? Гибкость — залог успеха. Толстяк. Поистине гибкость — наше единственное оружие. Только гибкая стратегия позволит нам защитить вас, прекратить агрессию Пашти и снять запрет с нашей планеты.
— Да, и абстракция. Отвлеченность. Я должен помнить об абстракции. Чтобы избежать прошлых ошибок. — Толстяк продолжал перекатываться с боку на бок, подобно колесу мотоцикла, пронзенному осью вытянувшегося глаза-стебля. Теперь его оболочка светилась ровным белым цветом. — Я стараюсь думать как можно более логично, и вы правы, мне следует полностью абстрагироваться.
Вот это да, парень!
— Превосходно! Превосходно! Превосходно! — повторял он снова и снова. — Никто не устоит против нас. Мы спасем Ахимса. То, что принадлежит нам, будет возвращено. Даже Шисти будут уступать нам дорогу. Превосходно! Превосходно!
Шейла кивнула удовлетворенно. Гибкость! Как много она значит в военных действиях, в политике и, может быть, даже в межзвездной дипломатии.
* * *
Мэрфи внимательно слушал, как майор Данбер объясняет Теду Мэйсону, что именно она от него хочет.
— Идея заключается в том, что этот ящик должен обладать способностью издавать определенные звуки. Щелканье, дребезжание, грохот и другие шумы — на той частоте, которую человеческий слух не воспринимает. Питание от батареек. Кроме того, этот прибор должен посылать и получать сигналы. Сэм говорит мне, что ты умеешь делать радиоприемники. Такое устройство ты сможешь состряпать?
Тед почесал за ухом и кивнул:
— Конечно, майор, но здесь у меня не все есть под рукой. То есть вам нужно достать…
— Надеюсь, что ты найдешь все необходимое в оружейном отсеке. Я только что пришла оттуда: в твоем распоряжении есть все необходимые для сооружения описанного мной прибора детали.
— Извините, майор, — Мэрфи вытянулся в струнку под ее проницательным взглядом.
— Да, лейтенант?
— Ну почему бы нам просто не попросить Толстяка сделать эту штуковину, так же как он сделал танки и все другое?
Она скрестила руки и слегка наморщила лоб. Потом взглянула на Мэрфи, и ему стало не по себе от этого взгляда. Он заметил, что в ее глазах стало больше тревоги и усталости. Черт побери, она хоть когда-нибудь отдыхает?
— Это вопрос морали, лейтенант. Мы не можем позволить себе зависеть от Ахимса абсолютно во всем. Как бы ни была примитивна наша технология, она наша. Мы точно будем знать, как устроен прибор. Лейтенант Мэйсон сможет использовать его, если на Тахааке случится что-то непредвиденное. Я ответила на твой вопрос?
— Да, мэм, — Мэрфи с уважением кивнул, понимая, что не заслуживает ответного уважения.
— Если вам не трудно, мэм, — Тед прекратил изучать носки своих ботинок и поднял глаза, — скажите, почему именно щелканье, дребезжанье и прочая чертовщина? Зачем посылать и принимать такие звуки?
Она посмотрела на Теда тем же усталым взглядом, и Мэрфи с удовольствием отметил, как его друг сжался и замер.
— Лейтенант, вы имеете представление, что произойдет, если Пашти будут создавать помехи на нашей линии?
— Нет, мэм.
Тогда она улыбнулась — хитрая улыбка мелькнула и тут же исчезла.
— А я имею. Секрет прибора прост. Нельзя создать помехи на телефонной линии, если не подключиться к ней. А вот заглушить передачи радиостанции “Свободной Европы” ничего не стоит. Даже если Пашти перережут коммуникации, мы сможем связаться друг с другом с помощью этого прибора — Пашти не додумаются до такого примитивного приспособления.
— А щелканье, дребезжанье и тому подобная дребедень? — нахмурился Мэрфи, гадая, что у Шейлы на уме.
— Я узнаю этот взгляд, лейтенант, — она шутливо погрозила ему пальцем. — Ты можешь прямо сейчас начинать ломать голову. Да, у прибора есть еще одно назначение. В случае, если мы потерпим поражение, эту штуку можно будет оставить. Мы кое-что узнали о физиологии Пашти. Оказалось, что у них очень чуткий слух. Если они надумают атаковать нас, ящик будет издавать беспорядочные шумы, это их дезориентирует. Любой пустяк может повлиять на исход сражения.
— Угу, майор, простите, пожалуйста, мэм, но…
Она подняла руку, и Мэрфи замолчал, загипнотизированный властным взглядом.
— Верь мне, лейтенант. Оставим догадки Пашти.
Мэрфи одобрительно улыбнулся.
— Есть, мэм. Если вы нас просите, мэм, Тед соорудит целую полевую сеть.
— Благодарю, лейтенант, — она коротко кивнула и повернулась, направляясь к коридору.
Мэрфи наблюдал за ней, его терзало беспокойство.
— Черт побери, она совершенно выдохлась. Я бы сказал, она просто насилует себя.
— Значит, эта ерундовина нужна для диверсии? Я знаю трепача, который…
Мэрфи зажал его рот ладонью и потащил его в сторону.
— Никто тебя не спрашивает. Давай заткнись, и пойдем лучше сообразим, как построить для леди квакающую коробочку.
* * *
— Мне не нравится развитие ситуации, — заявил Болячка, сверля глазом-стеблем голографические изображения Созерцателя и Коротышки. — Толстяк не ответил ни одному из нас, хотя мы посылали сообщения на всех волнах. Если бы Толстяк нас услышал, мы бы уже получили хоть какие-то сведения, извиняющие его: ведь он везет запрещенных существ.
