— Корабль Пашти! Он покинул станцию! Видите? Видите? Он разворачивается! Он направляется к нам! — У Толстяка выросло множество манипуляторов, изножие провисло, мозги начали распадаться на части.
— Увидела. — Шейла посмотрела на свои мониторы. — Кажется, это прыжковый корабль. Попробуем сбить его до того, как он приблизится.
— Уничтожьте его! — завизжал Толстяк. — Уничтожьте его! Быстро!
Шейла проговорила что-то в свой микрофон. Две иглообразные торпеды оторвались от станции Тахаак и устремились по следам корабля Пашти, высвечивая лучами движущуюся цель. Экран мигнул, одна из торпед превратилась в огненный шар взорвавшегося газа и металлических осколков. Потом зрелище повторилось — вторая торпеда погибла точно так же.
Шейла Данбер крикнула хриплым голосом:
— Черт бы тебя побрал. Толстяк! Ты не сказал нам, что их корабли оснащены оружием! — Ее странные человеческие глаза сверлили его гневным, яростным взглядом.
— Я не знал! Я не знал! — Бока Толстяка опадали, как паруса, ужас его рос, и тело постепенно утрачивало свою округлую форму.
Корабль Пашти замедлил ход и пришвартовался к входному люку.
— Они уже здесь! Убейте их! Убейте их! — Части его мозга свободно плавали в охваченном страхом организме.
Шейла выкрикивала команды, а Толстяк не отрывал глаз-стеблей от мониторов. На одном из них он видел людей, выстрелами разрывающих наступавших в коридорах Пашти на куски.
Но другие крабы продолжали упрямо наступать, с мрачным упорством забрасывая гранатами коридоры.
— Пашти на корабле! — заявила Шейла. — Группы разведки, займите свои позиции. Если увидите Пашти, стреляйте. — Она подняла глаза. — Я выставляю охрану на подступах к центральному командному пункту. Опустите ваши защитные барьеры, чтобы не поджарить моих людей.
Он приказал Кляксе:
— Выполняй!
На одном из экранов возникла Совещательная Палата Пашти, которую отчаянно защищали крабы. Раздался оглушительный взрыв, и экран заволокло огнем и дымом.
— Оверон? — пропищал Клякса. Он стал таким плоским, что воздух едва слышно выходил из его дыхательных отверстий. — Вот эта последняя сцена. Готов поклясться…
— Мы взяли станцию! — объявил Виктор Стукалов.
— …что я уже видел эти разрушенные механизмы.
— Молчи, Клякса! Мы близки к гибели! Ты ненормальный!
— Отступайте, Виктор! — приказала Шейла напряженным голосом. — Корабль подвергся атаке!
— Мы потеряли двоих! — отозвался Сэм Даниэлс. — Мы не можем уйти, пока не найдем наших людей и не уничтожим следы пролитой ими крови!
— Поняла, — ответила Шейла. И обратилась к Толстяку: — Откройте люки и снимите оборонительные заслоны. Мы идем очистить корабль от последней банды Пашти. Потом ты отвезешь нас домой. — Она перевела дыхание и мрачно добавила: — Я не знала, что у нас будет так много потерь. Толстяк. Ты говорил, что они не будут отвечать на огонь.
Толстяк смотрел на нее — мысли его разбегались. Я не знал. Пашти не должны были отвечать на огонь. Они цивилизованные существа. Я не знал. Только один раз. Я не… О, спасибо людям. Слава богу. Слава богу.
— Толстяк? Ты собираешься открыть охранные люки? — в его охваченный страхом и смятением мозг ворвался голос Шейлы.
— Открой, открой их. Клякса!
— Оверон, что-то не сходится…
— Отключи защитную систему!
Клякса протянул трясущийся манипулятор к центральному пульту и отключил систему. Издав прерывистый свист, Клякса лег плашмя на пол и стал отчаянно хныкать.
Замерший на месте Толстяк наблюдал за тем, как люди выпрыгивают из торпеды, занимая позиции у входа в командный отсек. В одной из женщин он узнал Катю Ильичеву. Ружья в их руках выглядели устрашающе. Они устраивались поудобнее, держа в руках запасные обоймы, обратившись лицом к уходящим вдаль коридорам.
Толстяк проверил другой монитор: ситуация изменилась — Пашти медленно продвигались к центральному контрольному отсеку. Ему стало так жалко себя, что он еще больше сплющился. Клякса был похож на бугристую лужицу, глаза его не отрываясь смотрели на мониторы, дыхательные отверстия высвистывали что-то отчаянное, что-то жалобное.
* * *
— Мэрфи! Мэйсон! Маленков! — послышался на линии голос Шейлы. — Идите к ближайшей торпеде! Вниз по центральному коридору, сектор А-15. Идите туда! Там вы получите специальный приказ. Идите!
Мэрфи втянул носом воздух — перепуганные Пашти испускали странные запахи горящего шафрана и аниса — и побежал по коридору к торпеде. Только бы не видеть больше этих уродливых крабов, заползающих друг на друга!
— Толстяк боится этих? Черт побери! Они безвреднее баранов!
Зачем они столько тренировались? Ну и дерьмо, парень, они даже не отвечали на выстрелы! Он побывал во всех отсеках станции и не видел ничего, даже смутно напоминающего оружие!
Он чуть не убил самого себя, когда одна из мелких тварей, наверное, самка, едва не сбила его с ног, в панике пробегая мимо по сумеречному коридору. Он от неожиданности выстрелил, чудом избежав смерти: и его, и маленькую самку могло разнести на куски. Через несколько секунд он, задыхаясь, подбежал к Мэйсону. Тот устанавливал одну из атмосферных заплат, которые он смастерил с Маленковым, чтобы заштопать дыры после того, как торпеды покинут станцию.
Гулко затопали ботинки по металлическому полу, из-за угла показался Маленков. Он улыбался во весь рот.
— Отлично сработано! Никакого намека на серьезное сражение! — Давай, давай! Пошевеливайтесь! — позвала их из торпеды Барбара Дикс. — Берите новые инструкции и пристегивайтесь. Через пять минут мы должны быть на местах на корабле Ахимса! Читайте — и в путь, черт побери!
Мэйсон и Маленков в последний раз проверили, хорошо ли закреплена заплата, похожая на лепестки цветка, и бросились к трапу. За ними следом взобрался на торпеду Мэрфи. Люк захлопнулся.
Торпеда взвилась, и Мэрфи стало мотать из стороны в сторону, его чуть не стошнило. Он взял себя в руки и стал просматривать предназначенные им инструкции. Странички были исписаны аккуратным мелким почерком Шейлы Данбер.
— Святая Дева Мария! — взорвался Мэйсон, быстро ознакомившись с приказом. — Неудивительно, что они назвали это операцией “Иом Киппура”!
Словно огромная пластмассовая канистра с водой свалилась на грудь Мэрфи — такое он испытал чувство. Ему стало трудно дышать, глаза заволокло туманом. Потом ему показалось, что тело его стало невесомым, желудок подпрыгнул и застрял в глотке. Он упрямо боролся с тошнотой. Маленков потерпел поражение в этой битве — он изверг потоки рвотных масс, сопровождая этот взрыв русскими отборными ругательствами, которые из-за отсутствия перевода теряли свою прелесть.
