Созерцатель даже не заметил, в какой именно момент его бока обвисли. Его распадающиеся на части мозги едва уловили тот факт, что вместо его голограммы возникла голограмма Тэна. Тэна-отшельника, который никогда на их памяти не сплющивался.
— В таком случае, может, пойдем на компромисс, человек? — затвердевшие от возраста дыхательные отверстия Тэна не способны были на громкие звуки, его голос звучал приглушенно.
Одним глазом-стеблем Созерцатель смотрел на эту смену собеседника, одновременно приводя себя в форму.
Шейла Данбер кивнула.
— Мы стали частью вашей так называемой цивилизации. Мы можем иметь с вами дело так же, как и с Пашти. Мы молодое племя с…
Дыхательные отверстия Тэна пропищали что-то непереводимое — видимо, он засмеялся.
— Неужели мы можем дать волю существам, способным на столь дикие угрозы? Мы что, такие же плоские психи, как Толстяк? Неужели мы такие дураки?
Она покачала головой, что на языке человеческих жестов означало отрицание:
— Не совсем. Если бы мы и в самом деле думали, что вы дураки, мы бы с вами не разговаривали. Я могла бы вывесить здесь выпотрошенное тело Толстяка. Я могла бы медленно, но последовательно казнить Пашти — одного за другим, по одному за минуту — пока вы принимаете решение оставить в покое нашу планету.
— Возвращайтесь домой с миром, люди. — Тэн почти превратился в колесо. — Мы просим вас сделать это для общей пользы. Ведь соображения общего блага бытуют среди вашего племени? Спасите себя и освободите свой род от горя, от трагедии. Тогда все будет забыто. Как будто ничего и не происходило. Где же ваша ответственность? Разве у вас нет долга перед теми, кому вы служите? Неужели вам хочется даром терять время, шатаясь среди звезд?
— Тебе бы надо стать премьер-министром, — рассмеялась она. — Консерваторы любят таких, как ты. Нет, Оверон, загнать нас обратно в гравитационную бутыль вы сможете, только убив нас. Мы зашли в тупик. Я сделала все, что могла. Я положила карты на стол — они перед вами, думайте над ними, думайте, какие есть варианты. Всего хорошего, джентльмены.
И она исчезла.
Тэн издал тревожные хрипы и запищал:
— Кажется, самая колючая. Чем скорее мы убьем этих беглецов, тем скорее сможем все наше внимание обратить к их проклятой планете!
* * *
Моше наблюдал за лицами людей, отражавшими мысли, чувства, впечатления, печаль и обеспокоенность. В последний раз аудитория заполнилась людьми, но даже сейчас оставались пустые места, так как многие из них находились у мониторов станции Тахаак.
Голос Шейлы Данбер казался охрипшим.
— Кажется, это никогда не кончится. Все ложится на наши плечи. Каждый из нас, все мы несем ответственность за выживание нашей планеты. Толстяк лгал нам. Нельзя рассчитывать на то, что Ахимса Овероны не лгут. Можно доверять лишь Пашти. И остается еще Чиилла, который пока еще для нас загадка.
Леди и джентльмены, мы лицом к лицу столкнулись с холодной и жестокой реальностью. Этому нет конца. А может быть, и никогда не будет. Когда нас забрали на этот корабль, мы все понимали, что нет никаких гарантий. Мы все связаны долгом, леди и джентльмены. Когда-нибудь мы вернемся домой — когда закончим работу.
Сегодня я оглядываю этот зал и вижу такие знакомые лица, все мы так молоды и в то же время такие постаревшие. Я всегда думала, что судьбы миров вершат старики, которые мудры и ответственны. Сегодня я смотрю на вас и вижу, что такая же ответственность, только десятикратно помноженная, ложится на ваши плечи. Перед нами стоит задача защищать не нацию, не союзников, мы должны действовать, защищая не только наш род и нашу планету. Конечно, каждый из нас прежде всего озабочен судьбой родной планеты, но на нас также ложится бремя ответственности за будущее, леди и джентльмены. За будущее человечества и Пашти.
Они ждали продолжения — русские, американцы, израильтяне, ЦРУ и КГБ. Все прошлые барьеры рухнули, растаяли в тумане памяти. Рты были упрямо сжаты, глаза серьезно глядели на нее в тишине.
— На тот случай, если Ахимса двинутся к нашей планете, Первый Советник Раштак предложил развезти вас в разные точки галактики. Люди, нам нужно спешить. На прыжковых кораблях Пашти установлены аппараты связи. Люди, мне трудно говорить, но вам выпадает тяжелая доля. Большинству из вас придется пилотировать эти корабли вместе с Пашти. Вы — будущее нашего рода в космосе. Если корабль Ахимса, который мы назвали “Призраком”, будет уничтожен Оверонами, именно вы привезете посланцев Земли в отдаленные точки галактики. Хорошенько изучите свои корабли. АСАФ… — брови Шейлы вытянулись в ниточку, рот страдальчески скривился, — АСАФ будет расформирован. По танку на каждый прыжковый корабль. Спецназ и американские десантники тоже разделятся. А кому-то придется лететь на “Призраке” к дому. Самое трудное для меня — это решить, кто останется, а кто полетит. — Она скрестила руки и наклонилась вперед, вглядываясь в их лица. — Наша литература отражает древние традиции. Мы помним Фермопилы, царя Леонида и его трехсот спартанцев. Трэвис и около двухсот его людей отдали жизни, защищая Аламо. Тот, кто видел сталинградский монумент, вряд ли сомневается в том, каких страшных жертв стоила русскому народу оборона Сталинграда. Нас не спрашивали, хотим ли мы оказаться здесь, хотим ли столкнуться с тем, с чем нам пришлось столкнуться, но, помня о Фермопилах, об Аламо и Сталинграде, мы должны исполнить свой долг. История узнает наши имена.
Сказав это, она собрала свои бумаги и, стуча каблуками, вышла из погруженной в тишину комнаты. Минуты казались вечностью, ее речь так точно отражала ситуацию, что никто не смел нарушить наступившую тишину.
Слова Шейлы все еще звучали в ушах Моше, когда он входил в свою комнату и доставал из автомата бутылку “Голд стара”.
Шейла сказала ему:
— Моше, мы очень ценим то, что ты вызвался вернуться защищать Землю. Понимаем, что это зов крови, но ты ведь сам сказал, что теперь все мы евреи. Если мы проиграем, это будет катастрофой для всего человечества.
Итак, он оставался — чтобы пробиваться к звездам. Как же его мир, как же голубые волны Ашкелона, неужели он никогда больше не увидит их? Рота АСАФ, как и подобает израильским вооруженным силам, подчинилась приказу и стала готовиться к его исполнению. Гордость распирала сердце Моше. С бьющимися сердцами, задерживая дыхание, все они прошептали, как один: “Больше никогда!”
— Моше, твоя рота отправится с кораблями Пашти. Ты и твои люди будете рассредоточены среди звезд. Вы — наша последняя оборонная линия. Если вы получите известие о том, что “Призрак” или Земля уничтожены, вы знаете, что делать. Вы — наша страховка.
Предполагалось, что Рива отправится с кораблем Ахимса в обратный путь. “Призрак” теперь увезет от Моше женщину, которую он так полюбил.
Он машинально приложился к бутылке. Он чувствовал, что сердце его тает. Ему сделалось грустно. Анна, что мне делать? Неужели я навсегда привязан к прошлому? К дорогим могилам? Душа рвалась на части, когда он представлял ее ласковые глаза, глядящие на него с упреком.
