— Да, да, но с передатчиком на другом конце. Майор, у вашей планеты, находящейся на примитивной стадии развития, такого передатчика нет.
— А маяки?
— Разве на ваших маяках, отмечающих навигационные маршруты, есть башни с микроволновой связью? Или на морских минах, которые вы используете для блокады бухт? Маяки поставлены с целью изолировать людей, а не передавать сообщение.
— Значит, мы не можем получать вести, но мы можем их хотя бы послать, так? Мы можем послать сообщение на Землю с твоей помощью? Послушай, ведь многие волнуются о своих родственниках. У нас могут быть проблемы с людьми…
— Это можно организовать. Я могу послать весть через нулевую сингулярность.
— А наоборот никак? — спросила Светлана. Оболочка Толстяка сморщилась.
— Майор Детова, в вашей стране в каждом доме есть радио или телеприемник, верно? Эти аппараты принимают сигналы со станций. Это приемники, а не передатчики. То же самое касается вашей планеты в отношении системы Ахимса. Ваша планета может получить сигнал, но не может его отправить. Это довольно трудно объяснить, но достаточно сказать, что квантовая сингулярность — крошечная черная дыра — должна быть приведена в состояние покоя, а дальше можно ею манипулировать. Грубо говоря, посылая радиосигналы, вы проделываете то же самое с электромагнитным полем. Мы не разместили подобное поле на орбите вокруг вашей планеты. И второе. Ваша планета движется в вашей системе отсчета приблизительно со скоростью двести тридцать километров в секунду. Связь через каналы сингулярности должна быть направленной, иначе сигналы рассеются и космос заполнится хаосом перепутанных сигналов. Когда и приемник и передатчик находятся в движении, чтобы проследить за сигналом, требуется очень сложная физика и совершенный контроль. Для этого нужна целая сеть компьютеров, и подобную систему мы не могли бы оставить там без присмотра.
Шейла вздрогнула.
— Итак, мы отрезаны от нашей планеты до нашего возвращения, мы лишены новостей, но мы можем послать весточку.
— Верно. — Толстяк слегка втянул бока. — Однако по тем же причинам, о которых я уже говорил, такая передача сигналов съедает много энергии. Лишать корабль сил из-за каких-то несущественных сообщений было бы…
— Ну хотя бы раз в неделю? — спросил Моше. — Информация будет очень сжатой. Одна страница на человека, это возможно? Мои ребята будут лучше работать, если будут уверены, что их семьи получат от них известие.
— Это так важно?
— Думаю, да, — сказала Шейла.
— Одна страница раз в две недели, — уступил Толстяк.
Чувство утраты охватило Шейлу. Черт побери, Типс, кто там заботится о тебе?
— Следующий мой вопрос касается учений. Мы готовы начать учения на макете станции Тахаак. Ты говорил, что можно будет провести совместные маневры. Если это удобно, мы хотели бы начать поскорее. Допустим, завтра?
— Очень хорошо. — Толстяк перекатывался взад-вперед. — Просто отлично. Мы дадим вам учебники, и сегодня вечером вы сможете ознакомиться с планировкой и устройством макета станции.
— Спасибо, Толстяк. Это освободит нас от многих забот. Экран погас.
Шейла повернулась.
— Вы слышали? Мы отрезаны.
— Пока не вернемся домой. — Виктор подпер ладонью подбородок, губы его кривила невеселая усмешка.
— Мы совсем одни, — добавил Сэм.
Рива нахмурилась и стала накручивать на палец прядь своих рыжих волос.
— Меня не было на первом совещании, но я так много лет участвовала в тайных акциях, что у меня развился нюх на подобные проделки. — Она обвела присутствующих предостерегающим взглядом.
Шейла, кивнув, вздохнула.
— Думаю, это всем понятно. Поэтому я хочу, чтобы вы всерьез отнеслись к нашему сложному положению. Жизнь каждого человека на борту этого космического корабля, а может быть, и само существование нашей планеты зависит от воли Толстяка. — Ее внимание было приковано к Сэму.
— У меня с мозгами в порядке. — Сэм сжал кулаки, на его руках вздулись вены. — Я помню уроки истории. Я знаю все подробности того, как на грузовом транспорте перевозили рабов.
* * *
Клякса вытянул глаз-стебель, чтобы видеть Оверона.
— Здорово ты наловчился обманывать людей.
Толстяк свистнул и сплющился.
— На это есть причины. К тому же мне очень интересно посмотреть, что они напишут в своих письмах. Только подумай, я буду изучать свое собственное население.
— Оставленные нами датчики показывают, что на Земле вот-вот вспыхнет война. Они лишились ядерного пугала и впали в панику. Атвуд на краю гибели, Голованов умер от сердечной недостаточности. Куцов содержится под стражей на Лубянке. Мониторы, установленные в Кремле, показывают, что Растиневский готовит вторжение в Восточную Европу, рассчитывая на то, что НАТО не может ответить ядерным ударом. Ты что, боишься того, как отреагируют на эту новость люди у нас на борту? Ты из-за этого лгал?
Толстяк образовал манипулятор и подрегулировал гравитационные трансформаторы.
— Ты уже втягиваешься в нашу игру. Клякса.
— Вспомни, я предупреждал тебя, что нейтрализация их ядерного оружия приведет к политическому кризису власти.
Толстяк хмыкнул и пропищал:
— Все идет как задумано. Круглый штурман, ты увидишь, что каждый мой проект развивается по плану. Я предвидел крушение хрупкого мира людей, и таким же образом я рассчитал, как рейд людей на станцию Пашти подействует на них. Посмотрим.
— И ты хотел бы, чтобы люди уничтожили друг друга? Война может закончиться плачевно. У них нет ядерного оружия, но зато осталось биологическое и химическое, — оно убьет их.
Толстяк сплющился.
— Все может случиться. Но я и это предвидел. Если они ухитрятся уничтожить друг друга, у меня будет возможность возродить их вид: я верну на их планету тех, кого увез. И тогда они вновь заселят планету под моим руководством. Если же они выживут, превратив свою жизнь в хаос, люди с нашего корабля, вернувшись, направят их по верному пути. Опять же под моим руководством. Видишь ли, люди стали моей страстью. Так или иначе, я превращу их в цивилизованных существ.
* * *
Шейла удобно устроилась на стуле. Перед ней лежал открытый блокнот, напоминающий о несделанной работе. Она скрестила лодыжки и положила ноги на стол. Что же я упустила?
Слишком многое. У нее до сих пор не было всех деталей, но все-таки она знала достаточно, чтобы забеспокоиться. Она не могла выбросить из головы замечание Даниэлса о рабовладельческих судах. Мысль о рабстве опутывала сознание липкой паутиной, казалась дурным предзнаменованием чего-то отвратительного, что ожидало их в будущем. По спине побежали мурашки.
