— К тому же производственные ресурсы неограниченны, — добавил Тед. Он тоже тайком поглядывал в сторону Кати.
— А может, в других отсеках корабля спрятаны у Ахимса миллионы рабочих. — Мэрфи постучал по полу. — Только подумайте, какая эта штуковина длинная. Наши комнаты, танковый отсек, тренажеры, стрелковый тир и помещение для торпед занимают приблизительно один квадратный километр. Макет станции Тахаак — возможно, тридцать кубических километров. А каков общий объем всего корабля?
Мэйсон задрал кверху лицо и задумался.
— Ну, можно только предположить: по тем параметрам, о которых нам говорили, здесь около семисот тридцати квадратных километров, а если учесть форму корабля…
— Короче, мы занимаем здесь столько же места, сколько усики насекомых, помещенных в пустой рефрижератор, — подытожил Мэрфи, ударив кулаком по ладони.
Катя скрестила руки, опустила голову и провела мыском ноги по полу.
— Хочу напомнить, что насекомые не представляют никакой угрозы для рефрижератора. Возьмите это на заметку.
Из коридора послышались голоса. В отсек вошел Моше Габи. Он увидел новые танки, и лицо его выразило изумление. С ним была Шейла, у нее был такой усталый вид, словно она долго работала и много волновалась. Мэрфи поймал себя на том, что сравнивает ее с Катей. Красота Кати была несравненна, бесспорна.
— Они именно такие, как сказал Толстяк. — Моше подошел поближе и положил руку на танковую броню. Лицо его раскраснелось.
— Они очень отличаются от прежних, — сказал Мэрфи.
Шейла кивнула.
— Прошлой ночью я получила учебник, лейтенант.
Мэрфи понизил голос:
— Знаете, мы с Мэйсоном находились здесь где-то около полуночи. С тех пор прошло шесть часов. Мы работали со старыми танками. Ни одного из этих здесь не было. Когда мы обнаружили перемены, мы, ну, мы обсуждали удивительные технологии Ахимса. Они выросли, как…
Шейла подняла руку, обрывая его речь, смерив его усталым взглядом. Мерфи почувствовал себя неловко. Черт побери, она изменилась — она превратилась в командира. Под ее пристальным взглядом он автоматически подтянулся, выпрямил плечи, вздернул подбородок.
Шейла кивнула:
— Да, лейтенант. Любопытно, правда? Они делают все… как бы сказать… быстро.
— Да, мэм.
— Если вам не трудно, не могли бы вы записать свои наблюдения? Мне было бы очень интересно познакомиться с вашей точкой зрения по этому вопросу. — Она окинула помещение взглядом. — Думаю, вы все говорили об этом?
— Да, мэм,
Холодные голубые глаза останавливались на каждом из них.
— На сегодня вы освобождаетесь от своих обязанностей. Я сообщу об этом вашим командирам. Пожалуйста, подготовьте подробные рапорты. Даже если ваши соображения покажутся вам невероятными — дайте себе волю. — Голос ее изменился, тон не осставлял никаких сомнений в ее намерениях. — А кроме этого, я уверена, что вы понимаете — это всего лишь забава, умственное упражнение. Как только вы напишете совместный отчет, вы тут же забудете о нем.
— Мы отлично понимаем, майор, — профессионально ответила Катя.
Мэрфи вскинул руку, отдавая честь.
— Разрешите идти, товарищ майор?
Она ответила ему легкой улыбкой, в которой сквозь усталость проглядывала теплота.
— Идите, лейтенант.
Мэрфи направился к выходу. Мэнсон, Маленков и Катя следовали за ним.
Мэйсон сказал с иронией:
— Я что-то раньше не замечал, что ты так спешишь козырять при виде старшего офицера.
Мэрфи почесал в затылке и нахмурился.
— Знаешь, я давным-давно пришел к выводу, что нельзя доверять адвокатам, продавцам подержанных автомобилей и офицерам. Но что касается ее…
Маленков рассмеялся.
— Знаю. А кто в первый день сидел в аудитории и размышлял о том, как бы соблазнить девицу-командира?
— Нет! — подбородок Мэйсона задрожал.
Мэрфи поморщился и бросил озорной взгляд на Катю. Она смотрела на него с грустью.
— У вас хороший вкус, лейтенант, поздравляю.
— Эй, мы даже не встречались. Зови меня Мэрфи.
— Я знаю, как тебя зовут.
— Да?
— Конечно, знает, мой придурковатый американский друг. Она из КГБ, — спокойно проговорил Маленков, глядя в глубь коридора.
— Катя Ильичева, — представилась она, кинув мимолетный взгляд на Маленкова. — И о вас я тоже все знаю, лейтенант Мэйсон.
Увидев, что Мэйсон заинтересовался, Мэрфи оттолкнул его в сторону и сказал:
— Эй, послушай, прости, что мы втянули тебя во всю эту бодягу с рапортом.
— Думаю, что переживу это. — В ее словах прозвучал вызов.
— Ну ладно, посмотрим, к чему это приведет.
Она кивнула и улыбнулась загадочно:
— Да, посмотрим.
Маленков сделал тайный жест, чтобы задержать Мэрфи. Но тот не обратил внимания. Катя шла впереди, и Мэрфи не мог оторвать взгляда от ее колышущихся бедер, туго обтянутых космическим костюмом. Каждый удар его сердца сопровождался безудержным приливом гормонов.
— Я еще не умер.
— Мэрфи?
— Если я вижу такой лакомый кусочек и никак не реагирую, значит, я умер.
— Мэрфи! — прошипел Маленков. — Катя, она…
— Ладно, парень, я знаю, что делаю.
Когда она обернулась, на ее пышные волосы упал луч света, и они полыхнули золотисто-янтарным огнем. Манящий взгляд ее зеленых глаз проник в глубину его души.
Мэрфи прибавил шагу и поравнялся с ней.
— Как же получилось, что такая красивая девушка связалась с бандой психов вроде нас?
Она улыбнулась, сверкая белыми зубами. Мэрфи уже не слышал, как Николай пробормотал:
— Самоубийца!
* * *
Раштака трясло, когда он смотрел на голограмму, изображавшую грязных нечесаных гомосапиенсов, сидящих вокруг маленького костра на опушке леса. Хотя история Шисти казалась неправдоподобной, он не мог отвязаться от острого предчувствия надвигающейся беды.
— Фиолетовые проклятия циклам! В обычном состоянии я бы отмахнулся от всей этой ерунды, но сейчас я как сумасшедший!
Раштак присмотрелся повнимательнее, прокручивая заново записи Ахимса. Южане были помельче и не такие мускулистые, как крупноголовые, имели более приятные черты лица и более темную кожу. Большие черные зрачки основных глаз Раштака, не отрываясь, смотрели, как победители захватывают самок, принадлежавших побежденным, уже убитым. Наверное, Ахимса ошиблись. Эти самки не могли быть разумными существами. Бредовая идея! Он изучал, чем они отличаются от самцов, и заметил округлости грудей и бедер. У самцов — как и у Пашти — были шипы. Он прокрутил голограмму и остановился на сцене, где всадник спаривается с плененной самкой. И в самом деле! Все как у Пашти!
