Катя удивленно подняла брови.
— Неужели вы, американцы, так наивны? — Она откинулась назад — волосы заструились по плечам. — В работу разведчика входит многое, Мэрфи. Если бы меня волновало, просматривается ли моя комната, я бы никогда не получала удовольствия. За шпионами всегда следят. Наше начальство должно быть уверено, что мы не засветились. С кем мы разговариваем? Кто засек нас, ЦРУ или “МИ-6”? Мы же не можем жить, как кроты. Если другая сторона может нас разоблачить, уж конечно, она положит глаз на самое дно корзинки, наполненной золотыми рыбками.
— Звучит убедительно.
Она пожала плечами.
— Это работа. Можно сказать, это зависит от территории, если возможна такая метафора. Когда я работала в Вене, мы соблюдали очередность. И все оставалось, как говорится, в кругу семьи. Я следила за всеми людьми из моей команды, они — за мной. Получалась отличная команда. Мы знали все секреты друг друга, и если кто-то болтал в порыве страсти, слова тут же записывались. — Она слабо улыбнулась. — Занимаясь одним делом, я не имела возможности забывать о другом, понимаешь?
— И все шпионки такие же нахальные, как ты?
— Кто как. Мои предки были свирепыми татарами.
— Но ведь у татарок черные волосы, и они всегда скачут на лошадях?
Она поднялась на ноги гибким кошачьим движением.
Мэрфи не мог оторвать от нее глаз.
Черт побери! Так я могу привыкнуть к ней! Женщинам не следует быть такими хорошенькими! Мужик теряет мозги.
— Знаешь, с таких, как ты, лепят скульптуры.
— Вставай, мы опаздываем. Тренировки начнутся через пять минут. — Она облачилась в костюм.
— А завтрак? — заорал Мэрфи.
Она изогнула бровь, опустила подбородок и сказала, поддразнивая:
— Разве ты только что не позавтракал? Неужели все американцы такие нытики?
Мэрфи пошевелил губами и кинул на нее сердитый взгляд.
— Поторопись. Пойдем. Сегодня будет много полетов. Всякий раз, когда падает гравитация, меня тошнит. На голодный желудок будет легче.
Они вышли из комнаты и направились к орудийному отсеку. Николай Маленков махнул им рукой и похотливо подмигнул. Они с Мэйсоном уже облачились в скафандры.
Скафандры Ахимса не придавали фигуре громоздкость, как земные. Одевшись в такой скафандр, Мэрфи не стал похожим на Нейла Армстронга, ступающего на трап “Игла”. Скафандр состоял из тоненькой сетчатой золотистой пленки, а шлем представлял собой проволочную окружность в виде нимба, которая крепилась к энергетическому блоку, расположенному на затылке. Этот блок вырабатывал некое энергетическое поле, которое удерживало воздух. Второй блок, внешне напоминавший губку, прикреплялся к воротнику, он преобразовывал углекислый газ в кислород.
Катя надела свой скафандр и присоединилась к маленькой группе, а Мэрфи стал ощупывать мягкую сеть, надетую сверху космического костюма Ахимса.
— Где же вы затерялись прошлой ночью? — сухо приветствовал их Мэйсон.
Глаза Маленкова дрогнули.
— Забудь об этом, товарищ американец. Твой друг находился в надежных руках КГБ. Я могу поручиться за товарища Катю, она преданный член партии. Несомненно, Мэрфи стало плохо прошлой ночью, и она его откачивала.
Мэйсон прыснул.
— Неизвестно, кто кого откачивал.
Мэрфи прикусил губу, бросив на Катю минутный взгляд. Она появилась неожиданно, откидывая назад волосы и устанавливая “шлем” над своей головой.
— Долг, товарищ Мэйсон, — нравоучительно заметила Катя, — можно понимать по-разному. Если нам повезет и мы вернемся домой, товарищ Мэрфи будет отличным пополнением сил разведки, которая стоит на службе мировой революции.
— Это правда? — спросил Мэйсон, а Маленков расхохотался. — Тебе прищемили кончик хвоста?
Катя парировала:
— Возможно, хватило бы и кончика, но у меня сложилось впечатление, что товарищ Мэрфи не пожалел бы и всего хвоста. Он явно неплохо попользовался им.
— У кого-то он есть, а у кого-то его нет, — весело вмешался Мэрфи. — Я выполняю свой долг, укрепляя отношения между Востоком и Западом. — Он взял Катю за руку и притянул к себе, на лице его появилась самодовольная ухмылка. — О господи! Это все равно что пожертвовать собой на поле боя!
— Да, уж это жертва! Я готов пожертвовать собой с одной из цэрэушниц, которые… О, мать моя! — Голос Маленкова осел, в глазах появилась тревога. В комнату вошел Мика Габания. Он увидел Мэрфи и Катю и замер. Он смотрел на них в упор, губы его зашевелились. Сжатые кулаки уперлись в бока, толстые мышцы на руках и груди взбугрились. Круто развернувшись, он бросился прочь, чуть не сбив с ног двух израильтян.
Сердце Мэрфи готово было выпрыгнуть из груди. Чтобы скрыть замешательство, он принял независимый вид.
— Будут неприятности, — промычал Николай.
Мэйсон был занят своим ремнем с болтающимся на нем боевым ножом; он застегнул ремень на худых бедрах и только теперь заметил повисшее в воздухе напряжение.
— Что произошло? У Габания какие-то проблемы?
Голос Кати был спокоен и деловит:
— Я встречалась с ним до того, как Мэрфи решил проявить инициативу. Мэрфи — весельчак, который любит поразвлечься, а Мика Габания… он поглощен политикой и карьерой. Но когда нашим жизням угрожает одна и та же опасность, такие вещи теряют всякий смысл.
Мэрфи громко лязгнул зубами.
— А кроме того, Катя не его собственность. — Потом он подмигнул ей и усмехнулся. — Я, как Авраам Линкольн, прочитал ей Декларацию независимости.
— А я освободила Мэрфи от капиталистической тирании. Мы квиты, не так ли?
Голос Сэма Даниэлса ворвался в дверной проем:
— Ладно, ребята, пошевеливайтесь! Вселенная не будет ждать разгильдяев! Поднимите свои задницы! Шевелитесь!
— Обаятельнейший человек, — заметил Мэрфи. — Жалко, что я раньше не надавал ему пинков.
— Он был бы отличным сержантом в Советской Армии, — согласился Маленков. — Тот же серебряный голосок, та же, мягко говоря, ограниченность.
Мэрфи бросился к выходу, на ходу выхватив из чехла ружье. Во всех учениях, в которые не вовлекались роботы Пашти, ружья стреляли световыми импульсами, а компьютеры отмечали все попадания и промахи. Мэрфи завернулся в пояс, набитый полными обоймами, и схватил Катю за руку.
В этот день им предстояло разработать тактику захвата прыжковых кораблей Пашти, самых быстрых и маневренных.
Во время захвата корабля Мэрфи и Маленков ухитрились стать “мертвецами”, Пашти отразили их штурм на том участке, где Фил Круз позабыл поставить пикет. В результате они оттянули наступление ночи.
