— И заодно хотел бы заполучить ваше.
— Только через мой труп! Но, если серьезно, в ваших руках сосредоточено практически неограниченное могущество. Вы пустите его в ход? — Никита покачался на каблуках.
Сол рассмеялся.
— По всей вероятности, нет. — Он потер подбородок. — Я понимаю вашу мысль, понимаю ваше беспокойство. Но вы забываете о том, что Братство не имеет членства в Совете. Мы политически нейтральны.
— Но стоит Краалю открыть рот, и все замолкают, — многозначительно произнес Тайяш. — Честно говоря, именно ваша подчеркнутая аполитичность внушает мирам Конфедерации подозрения и враждебные чувства. Нейтральные партии всегда восстанавливают против себя остальных.
— Если нас не любят, это еще не значит, что мы заблуждаемся, — возразил Соломон. — В нынешней обстановке большинству людей трудно понять наши позиции. Мы не гонимся за властью, как все прочие.
— Но почему? — гневно воскликнул Никита. — Вы скрываете свои технические достижения, которые могли бы освободить от угнетения миллиарды людей, стенающих под пятой…
— Минутку. — Сол поднял руку. — Сначала я отвечу на ваш вопрос, а на обвинение — потом. Чтобы понять мотивы, которыми руководствуется Братство, необходимо ознакомиться с его историей. Наша организация как таковая существует около трех тысяч лет. Своего расцвета она достигла в восемнадцатом веке, когда масонские ложи распространились по всему свету. К двадцатому столетию Братство утратило свое былое значение, выродившись в сеть мужских клубов, проповедовавших идею объединения власти над обществом в руках элиты. Философские принципы организации поддерживались только на словах. Если бы все оставалось по-прежнему, Братство постигла бы судьба движения христиан-протестантов, которое пришло в упадок, едва к нему иссяк интерес. Все изменилось с приходом к власти Мировых Советов. Орден был поставлен вне закона. Ложам пришлось перейти на нелегальное положение и бороться за выживание. Они становились прибежищем для инакомыслящих, и этот процесс вдохнул в учение Братства новую жизнь. Чтобы уцелеть, члены ордена были вынуждены хранить верность его идеалам.
— Чем и возбудили подозрительность Рашникова, — бросил Тайяш.
— Совершенно верно. За Братьями началась охота. В конце концов ядро сопротивления было схвачено и сослано на Фронтир. Там философия ордена получила новое развитие. Один за другим Великие Мастера, достаточно прозорливые и верные идее, безжалостно искореняли отступничество в наших рядах. В сущности, именно этим объясняется успех Братства — мы неукоснительно придерживались основополагающих принципов, распространяя их на повседневную жизнь.
— В чем же заключаются ваши принципы? — осведомился Никита, скрестив руки на груди.
— Совершенствование духовного мира каждого человека как отдельно взятой личности. При этом мы всецело опираемся на принципы светской морали. Главными для нас являются понятия мудрости, силы и красоты. Говоря упрощенно, сама наша философия основана на таких человеческих качествах, как правдивость, сила духа, умеренность, благоразумие и чувство справедливости. Помимо всего прочего, мы внушаем нашим воспитанникам стремление к совершенствованию путем обретения знаний. Образование оказалось ключевым моментом нашего выживания.
— Звучит достаточно здраво, — пробормотал Тайяш.
— Смотря для кого. — Сол улыбнулся. — Сторонники народного просвещения всегда внушали тиранам яростную неприязнь.
— В этом и состоит кредо Братства? — Никита дернул себя за бороду. — Почему же вы отказываетесь поделиться своими техническими чудесами? Распространение знаний было бы лучшим вкладом в развитие человечества. В его просвещение, как вы сами выразились.
Сол задумчиво смотрел на Никиту.
— В погоне за знаниями мы преуспели превыше самых смелых ожиданий. Еще до революции, которая привела к образованию Конфедерации, мы скопировали содержимое всех библиотек на Земле и продолжаем пополнять свои хранилища. Образование, исследования и технический прогресс так же, как прежде, поглощают львиную долю наших средств, а ведь одни лицензии на добычу торона приносят нам почти триллион кредитов в год.
Тайяш растерянно моргнул:
— Это больше, чем годовой бюджет сектора Ленина!
— И мы вкладываем полученную прибыль в такие проекты, как этот корабль, — продолжал Сол. — Но давайте возвратимся к вопросу, который задал Никита. Представим, что произойдете человечеством, если мы распахнем перед ним сокровищницы наших знаний? Поверьте, этот вариант тщательно изучался. Невзирая на технократический характер нашего общества, мы не забываем также о прикладной антропологии. Прежде чем приобщить тот или иной народ к научным достижениям, необходимо, чтобы он в своем развитии достиг определенного уровня. Вспомним, к примеру, двадцатый век. Северная Америка и Советский Союз боролись за мировое господство, вкладывая огромные деньги в страны «третьего мира». В итоге они обнаружили, что можно подарить нигерийскому крестьянину трактор, но, если тот сломается, нигериец не сумеет его отремонтировать. Он вновь возьмется за соху, оставив машину ржаветь. У него нет денег на приобретение топлива, не говоря уже о запасных частях. Государство не располагает инфраструктурой, которая позволяла бы обслуживать технику. А теперь вернемся к настоящему. Допустим, мы продали «Боз», скажем, родной станции Никиты. Кто устранит неполадки, если выйдет из строя навигационный коммуникатор?
— Мы могли бы научиться, — проворчал Никита.
— Могли бы. И были бы вынуждены учиться — в университете Фронтира. А также приобретать у нас запасные части. Как бы почувствовали себя гордые гулаги, оказавшись в полной зависимости от космоверфей Братства?
— Но они сами могли бы производить детали, — возразил Тайяш.
— Только располагая соответствующей промышленной базой. — Сол нахмурился. — Я приведу еще один пример из двадцатого века. Развивающиеся страны посылали самых способных молодых людей в учебные заведения Америки, Европы и Советского Союза. Сама идея неплоха, но студенту, изучающему физику элементарных частиц, нужны ускорители. Подобные установки имеются только в высокоразвитых странах. Самые лучшие и одаренные остаются там, где они могут продолжать свои исследования, и преподают в тех же институтах, которые закончили. А если говорить о фермерах, то к чему им знать, какое удобрение лучше всего подходит для данной почвы, если у них нет ничего, кроме навоза?
— Неужели мы кажемся вам такими ограниченными? — спросил Никита, приподнимая бровь.
Соломон с сожалением кивнул:
— Во многих отношениях — да. Сколько в секторе Гулаг специалистов по физике многомерных пространств? Не надо смотреть на меня с такой укоризной. Задумайтесь лучше о том, какими последствиями грозит все то, о чем я только что говорил. Поверьте, мы потратили немало сил и времени, определяя, каков должен быть поток научных сведений, чтобы народы Конфедерации оказались способны их воспринять. Для этого пришлось прибегнуть к теории сложных систем.
