— Помочь? Не знаю, милая леди. Можете вы заглянуть в будущее? Извлечь правду из разреженного воздуха? Что за черт, там внизу делается? Мы достаточно близко, чтобы услышать боевые коммуникаторы, а мы слышим только учения. Почему Синклер не ответил на нашу просьбу о переговорах? Почему не отозвались Мейз, или Кэп, или Шикста?
— Но они вроде бы не воюют? — напомнила Крисла. — Дальняя телеметрия показывает, что скопления войск заняты только учениями.
— Да, именно этим по сообщению риганского коммуникатора в основном занят Синклер. Я знаю, сколько времени это занимает, но, пропади все, единственное ответственное лицо, с которым придется говорить, — это Или.
— Командир Брактов говорила с другими командирами эскадр. Они уверяют, что все в порядке, — Крисла уселась на уголок постели Мака. — Мак, я давно общаюсь с военными, достаточно долго, чтобы знать, как распространяются новости. Если что-то там заварилось не то, слухи об этом обязательно дойдут до Райсты.
— Но я… Да, да, вы правы. Кто-нибудь обязательно рассказал бы, хоть что-то, — он помолчал, а потом добавил:
— Если только Райста… Нет, об этом даже думать нельзя.
— Ты думаешь, что она не все тебе рассказывает? Мак нерешительно пожал плечами, потом потряс головой.
— Нет. Знаете что? Я стал ей верить. Разве это не пугающее открытие?
— Значит, ты не считаешь, что у нее есть свои расчеты? Мак вытянул губы.
— Да, черт побери, у нее есть свои расчеты. Она хочет, чтобы все было по-старому, но она знает, что этого не произойдет.
— Но это не значит, что она на вашей стороне.
— Нет. Хоть она однажды сказала мне, что она риганка. Солдат империи, — Мак нравоучительно поднял палец. — Самое важное это то, что Райста ненавидит Или Такка… Ненавидит со страстью, от которой просто кровь стынет в жилах. Это ключ ко всему. Райста знает, что империя сейчас другая; что говорить, весь мир другой. И на нынешний момент у нас с ней больше общего, чем разногласий. Если изменится ситуация, это отношение тоже может измениться. Но до тех пор она с нами.
— Что возвращает нас к нашей проблеме. Если что-то случилось плохое, кто-нибудь рассказал бы, да рассказал бы об этом Райсте, а она тебе. Вы оба сами себя напугали. Ведь к этому, в конце концов, все сводится?
Мак вопросительно посмотрел на нее.
— А у вас никогда не бывало плохих предчувствий, которые сбывались, хотя на поверхностный взгляд все казалось прекрасным?
Она улыбнулась, и эта улыбка растопила ее сердце.
— Конечно, Мак. Самым замечательным было время, когда я написала, что не надо отделять себя от Стаффы. Я должна была принять его транспортировку. Просто знала, что должна, — она поглядела в сторону. — И за это непонимание я наказываю себя, своего ребенка и человека, которого люблю, уже более двадцати лет.
Мак ободряюще подмигнул ей и, несмотря на боль, которую причинили ему ее слова, сказал:
— Вы скоро увидите своего сына. После того мы поработаем и придумаем, что и как нам делать со Стаффой.
Она потянулась к нему, взяла за руку. Его как током ударило.
— Спасибо, Мак. Ты настоящий джентльмен. Я навсегда в неоплатном долгу перед тобой. Если я когда-нибудь смогу что бы то ни было сделать для тебя, только скажи.
Он постарался, чтобы на его лице ничего нельзя было прочесть.
— Забудь об этом.
«То, чего я хочу от тебя, я никогда не смогу попросить. Ты же знаешь, как сильно я полюбил тебя. Пропади все пропадом. Если Стаффа причинит тебе боль, я его пополам разрежу плазменными ножницами».
— Мак? — ее обеспокоенный голос вернул его на землю.
— Так, ничего. Просто задумался.
— Мак, когда-то я бы сказала тебе, что все кончится хорошо. Но я уже не так наивна, как была. Но вот я думаю, не слишком ли ты недооцениваешь моего сына? У него должно быть достаточно здравого смысла, если он сумел выжить и пережить все то, о чем ты мне рассказывал в таких подробностях. Даже если Или какое-то время им манипулировала, он достаточно сообразителен, чтобы разобраться в ней, ведь так?
— Надеюсь, что так. Но очень молод и тяжело переживает смерть Гретты. Люди немножко трогаются, когда с ними случается такое. И если она к тому же отбирала информацию, которую он получает, кто знает, чему он поверит.
— Мы, каждый из нас, должны пролагать свой жизненный путь, — она пристально глядела на разукрашенный потолок.
«Верно. Так почему же я должен был влюбиться в женщину, которой я никогда не буду нужен? Как же ты, Мак, предложил себе такой путь?»
Затянувшееся молчание прервало жужжание коммуникатора. На экране появилось лицо Райсты.
— Появилась горячая линия на Риге. С вами хочет говорить командир Мейз.
Мак выпрямился и крутанулся на стуле.
— Райста, если хочешь, послушай. Мне потом может понадобиться твоя оценка.
Райста искоса скептически глянула на него и прищурилась так, что морщинки собрались в гримасу.
— Если ты этого хочешь. Тут ведь может быть секретная информация.
— Пусть будет секретная. Ну и что? Крисла и я как раз говорили об этом. Может, я и дурак, но считаю, что ты все еще на нашей стороне.
— Однажды может настать день, когда ты пожалеешь о своем доверии ко мне.
— Да, и ты, может быть, тоже. Ладно, давай. Экран коммуникатора замигал. Мрачное лицо Райсты сменилось лицом Мейз. Она выглядела усталой, как если бы долгое время не спала. Вьющиеся волосы, как нимб окружавшие ее голову, были резко освещены верхним светом, позволявшим видеть на заднем плане серую непримечательную комнату.
— Мейз, как приятно тебя видеть. Что происходит в гнойном аду? Где Синк?
Она подняла одну бровь, но глаза выглядели странно тусклыми.
— Не возникай. Мак. Все в порядке. Синк нам дал убийственное расписание. Мы должны заново обучить все войска, но уже заметен прогресс. Кое-что оказалось более сложным, чем думалось, вот и все. Сейчас все под контролем, но мы были очень заняты.
— А с Синклером все в порядке? Почему он не выходит с нами на связь?
— Мак, он же все дело тащит на себе. Это не Тарга. Там у него самое большее было два дивизиона. Здесь его завалили дела. Он велел пожелать тебе всего наилучшего и передать его поздравления. Ты все проделал изумительно. Сасса в столбняке. Возможно, навсегда.
Мак нервно покусывал губу.
— Ты упомянула об осложнениях. Какого рода? Или? Мейз, казалось, заколебалась, но взгляд ее оставался невыразительным.
— Просто проблемы связи.
— Есть что-нибудь еще, что я должен знать?
— Нет, — она посмотрела на него пустым взглядом, затем снова начала говорить.
