— Черт! Фист, но сассанцы налетят на нас, как пчелы на пролитое микленское вино!
— Конечно, налетят. Это часть плана Или. Сассанская атака объединит для нее население быстрее, чем полиция, взятки и принуждение. Никто не станет тратить время на политику, когда стоит вопрос о выживании. Командир, ей необходимо это нападение, чтобы отвлечь внимание. Ко времени, когда люди опять задумаются о правительстве, она надеется уже полностью захватить власть.
Райста разволновалась и встала, чтобы опять занять командирское кресло.
— Что же тогда? Мы вступаем в войну с империей Сасса? Ты собираешься бороться с ними так же, как с тарганскими мятежниками?
— Конечно, нет — Синклер холодно посмотрел на нее. — Я собираюсь уничтожить их войска, а вместе с ними и желание сопротивляться. И тогда я доберусь до этого толстого бездельника Сасса.
— И отдашь Или?
Синклер, не обративший внимание на последнее замечание, обхватил колено руками и уперся каблуком в край командирского кресла.
— Я разберусь и с Или. Как-нибудь.
«Все станут бояться меня».
Впереди Рига мигала, словно маяк. Началась тяжелая часть операции. Теперь они должны были ждать… и надеяться, что смогут пройти незамеченными, не насторожив Или. Такая работа напоминала игру с шулером, при которой все карты находились у Или.
13: 30 Тарси, пригород столицы Рига.
"В течение минувших двух столетий аристократия эволюционировала в военное руководство Риги. Вначале они держали «Конференцию по правилам ведения войны», чтобы закодировать военное дело. Поступая таким образом, элита создала офицерскую иерархию, остающуюся позади окопов в безопасных бункерах и руководящую боем через линии связи. Поступая таким образом, она расставила отделы и группы вокруг поля боя, как фигурки на игровой доске. Что они выиграли в безопасности, то они потеряли в гибкости руководства. Первая группа и Первый отдел не могут действовать без согласия командования. Позволить такую инициативу — значило бы угрожать установлению общественного порядка.
А теперь я вас спрашиваю, сколько миллионов людей погибло в результате?
Люди! Поле сражений учит нас многому. Противоречия порой случаются и исчезают. Ситуация меняется в секунду. Большинство из вас ветераны, вам приходилось стрелять и видеть, как на ваших глазах убивали друзей и любимых — изредка и ваши командиры платили ту же кровавую цену. Я здесь, чтобы изменить это. Я здесь, чтобы выиграть.
Вы видите, что на поле брани солдаты различаются кровью, костями и мускулами, но не семейными родословными. Я рассчитываю на инициативу каждого из вас. Начиная с сегодняшнего дня, мы создадим новую военную машину Риги и вы сможете сбросить проклятое правление Рота. Сегодня каждый из вас поверит в возможность победы".
Адресовано Синклером Фистом бойцам пятого ударного дивизиона.
Глава 6
Нога скрипнула в темноте, этот звук разнесся по всему узкому пространству, где спряталась Анатолия. Высоко над головой можно было увидеть небольшой кусочек ночного неба. Анатолия пыталась справиться с тошнотой, когда страх своими холодными пальцами сжимал ее внутренности. Ощупывая стену одной рукой, она делала следующий шаг в темноту, где были нагромождены куски пластика и другой мусор. Ее правая рука сжимала 50-сантиметровый кусок металлического прута. Ей способствовала удача. Она бежала к заднему выходу, пока ее преследователи, видимо, подбегали к переднему. Ей удалось выскочить из дома до того, как они исправили свою ошибку. Но, оказавшись на улице, она попала в окружение незнакомого ей мира. Сейчас Анатолия пыталась спрятаться в нижних районах, где забытую землю пронзали своими стальными и бетонными корнями вздымавшиеся конструкции; в потайных углах, собравших изгоев общества; в мире таких, как она сама, никогда не признававшихся обществом существующими.
Одежда цеплялась за грязную стену, в то время, как приближался новый преследователь. Она отчетливо видела его в луче света, который падал сверху — мускулистый грязный мужчина в санитарной спецодежде. Он шел за ней, сокращая расстояние между ними, а она пустилась рысью вниз по улице, ища проход к одному из зданий. После вспышек насилия проходы в целях безопасности не оставлялись.
«Почему я не приняла приглашение Вета? Почему?»
— Куда ты? — окликнул ее грубый мужской голос. — Ты попалась. Уступи мне. Иди к Микки, малышка. Я хорошо позабочусь о тебе… очень хорошо.
Как будто нарочно под ногами Анатолии зашуршал наваленный мусор… Через несколько секунд ее пальцы натолкнулись на холодный цемент. Доведенная до отчаяния, она забарабанила по стенам своей каменной тюрьмы.
— Я тебя слышу, — позвал скрежещущий голос из темноты, — я знаю, где ты сейчас. Иди к Микки. Микки будет добр к тебе. Тебе будет очень хорошо с Микки, ты получишь большое удовольствие.
Упершись ногой, Анатолия обеими руками зажала прут. «Господи Боже, это не может случиться со мной!»
Когда он приближался к ней, пластик и упаковочный мусор шевелились под ее ногами. Сейчас она могла слышать его дыхание, ощущать запах немытого тела. Кожей она чувствовала движение воздуха. Он был не более чем в метре от нее. С каждым ударом сердца адреналин вновь и вновь выбрасывался в ее кровь. Отчаянный вопль вырвался из груди, когда она ударила металлическим прутом со всей силой, на какую была способна.
Он хрюкнул и зашатался, когда тяжелый удар обрушился на его плечо. Потом он с бешеным ревом ринулся вперед, отбросив ее к стене.
— Ты сделала мне больно. Это плохо, маленькая. Сейчас Микки сделает больно тебе.
Он хихикнул и толкнул ее назад, втиснув в кучу зловонных отбросов. Из его рта воняло гнилыми зубами и чесноком. Анатолия пыталась царапаться или кусаться, но его мускулистые руки сомкнулись вокруг ее шеи и сжали ее. Боль смешалась с паникой, и желтые огоньки загорелись в ее глазах.
— Ты должна быть ничего. — Микки, напевая, душил ее, чтобы она подчинилась. — Ну вот, сейчас Микки увидит, какой ты можешь быть милашкой.
Она жадно ловила воздух, пытаясь наполнить легкие, потом закричала от ужаса, когда его толстые руки стали щупать ее груди.
— Симпатичная, — выдохнул Микки.
Анатолия брыкалась, когда его рука опустилась ниже и грубым рывком сдернула с нее брюки, тонкая материя которых разорвалась. Ее трясло, когда он стал водить рукой у нее между ног.
— Мягкая, — напевал Микки. Зловоние, исходившее от него, заставляло ее внутренности переворачиваться. Своей мускулистой рукой он сжал ее горло, пока расстегивал свои штаны и раздвигал коленом ее ноги.
— Нет, — кричала она, — не делайте этого… не надо…
— Микки будет любить тебя.
«Думай, черт побери! Как ты можешь справиться с ним? Что ты можешь сделать с большим мужиком?»
