Мак молча сидел за столом с отсутствующим выражением лица.
— Еще какие-нибудь идеи по вопросам, которые мы обсуждали раньше?
— Кое-что. Найдете на вашем коммуникаторе, хотя и не без задержки. Может быть, что-то еще…
— Ах, черт, — прошептала Райста, — мы ведь собираемся ударить по сассанцам? Высадить десант, чтобы захватить одну из их планет? Вот почему устанавливают ядерные торпеды!
Синклер подумал, прежде, чем кивнуть.
— Да, командир, мы готовим удар по сассанцам. Мы отчаянно проводим переподготовку. Они готовят удар по одному из наших миров, но я хочу опередить их. Вот наша игра.
Райста задала естественный вопрос:
— Сколько выделяется кораблей и кто будет командовать?
— Я, — просто сказал Мак. — Единственный корабль — «Гитон». Его и собираемся использовать для атаки. После тарганского дела они не ожидают появления одного корабля, тем более — «Гитона».
Райста наклонилась вперед, массируя свое лицо:
— Один корабль? Против их военной базы? Надо быть последним идиотом для такого дела.
— Мы надеемся, что сассанцы так и подумают, — ответил Синклер, беспокойно глядя на Мака.
— Это никогда не сработает, а речь идет о моем корабле. Объяснитесь, — сказала Райста. — На что вы надеетесь?
— Выбраться живыми, — сухо сказал Мак. — Но у меня тот же вопрос, что у Райсты, — если мы ввяжемся в это дело и откроем огонь, то как выбраться живыми?
Синклер откинулся на стуле, глядя в пол.
— Будет большая неразбериха. «Гитон», может быть, прорвется на сумасшедшей скорости и создаст массу для нулевой сингулярности. Внезапность может решить дело.
— А если нет? — спросила Райста, подавшись вперед.
Синклер сжал зубы.
— Тогда лучше отвести «Гитон», взорвать его и сдаться.
— Сдаться! — воскликнул Мак. — Ты с ума сошел!
Синклер покачал головой:
— Нет. В плену вы будете не более года, а за это время я смогу справиться с Сассанской империей. Я буду иметь связь с их верхушкой и дам понять, что их судьба будет зависеть от обращения с нашими военнопленными.
Мак просто смотрел на него.
Райста покачала головой:
— Ты говоришь серьезно, Фист?
Синклер ответил сквозь зубы:
— Командир, мне самому это очень не нравится. Или поступим так, или будем пытаться поймать их три месяца, пока они будут готовить удар по одному из наших миров.
Подумайте, Райста. Здесь — около тридцати командиров, которые думают обо мне, как вы. Но через три месяца, не меньше двадцати пяти сассанских кораблей нанесут опустошительный удар по нашей империи. — Он внимательно посмотрел на нее. — Есть у вас возможность организовать силы за это время? Едва ли я смогу управиться один. Если даже один из их кораблей прорвется, сколько погибнет людей? А если они ударят несколькими группами, а мы остановим только одну? А последствия налета? Представьте реакцию империи на гибель планеты. Начнется хаос и паника. Придется мобилизовать средства на спасение выживших. Все миры и станции потребуют военной защиты, или будет смута и мятежи. И до каких пределов будет простираться наша обороноспособность? Сможем ли мы перейти в наступление?
Синклер в отчаянии повернулся к Маку:
— Я перед выбором: рискую потерять вас… Или миллиарды людей… Или всю империю.
Райста никак не реагировала. Наконец, она сказала бесцветным голосом:
— Если сможем, — сделаем. Я буду готова к вылету, как только закончится подготовка.
Синклер повернулся к Маку, который молча смотрел на стол.
— Если Райста возьмет командование на себя, я могу использовать тебя здесь. «Смотри, Мак, ведь это может быть выход».
Мак Рудер слегка поморщился:
— Райста — прекрасный командир, а я лучше займусь захватом сассанского грузовоза. Я ухе выбрал сектор. Я потребуюсь там, если что не так. — Глаза Мака казались мертвыми. — Я исхожу из своих возможностей, Синк. Я могу сориентироваться по ходу дела.
Сердце тяжело забилось в груди Синклера.
— Тогда, Мак, я оставлю тебе поиски выхода.
«Это — как в Макарте, и Мак знает это».
— Я не оставлю вас. В худшем случае я буду с вами.
Мак храбро улыбнулся.
— Я знаю, Синк. Я сделаю дело. — Он встал, протягивая руку. — А теперь извини, я хочу проработать план с Райстой. Может быть, она что-нибудь дополнит.
Синклер встал, пожал его руку и крепко обнял:
— Если бы у меня был выбор…
— Но его нет. Возвращайся на свой ЛС, пока Мхитшал не сошел с ума.
Синклер кивнул и взял свою сумку, опустив глаза. Он обернулся, увидел кривую улыбку Мака и вышел в коридор. Как во сне дошел он до входа на ЛС, где его ждал Мхитшал. Вокруг суетились люди, работали гидравлики, и в воздухе веяло холодком среди запахов масла и краски.
Мхитшал спокойно взял его сумку:
— Куда, сэр?
Синклер забрался в штурмовой отсек, куда не доходил шум, и нажал на контроль. Дверь с лязгом закрылась.
— Куда? — повторил Мхитшал.
Синклер поднял голову. Он вспоминал понимающие глаза Мака.
«Мак, черт возьми, у меня нет выбора… выбора… выбора…»
— Сэр? — настаивал Мхитшал.
Синклер перешел на командный центр и тяжело опустился на скамейку.
— Черт его знает, Мхитшал. Скажите пилоту, чтобы приземлился где-нибудь. Мне надо подумать.
"Проблема Бога занимала человечество с древнейших времен. Более тысячи лет назад Микленские мистики вызывали у себя состояние транса, позволявшее ложиться на раскаленные угли или пронзать себя кинжалом. От этих мистических состояний пошла вера в иллюзорность видимого мира. Их Тексты утверждают, что они познали Бога.
Седди столетиями изучали одну из вечных проблем, проблему доказательства бытия Бога. В течение веков говорилось о чудесах или Божественном откровении. Природа Бога относилась к области мистического и таинственного.
Напрашивается вопрос, зачем Богу прятаться? Разумно ли верить, что творец упорядоченной Вселенной будет играть в глупую игру со своими творениями?
Седди считают, что такие допущения основаны на порочной эпистемологии. Сами они считают, что Творение — отражение Бога. Познавая Вселенную, мы видим запечатление Божьего дела. Познавая законы физики, мы познаем волю Божью.
Пусть подобное предположение сочтут отвратительной ересью, но зададимся вопросом: почему мы ожидаем покровительства Бога? Почему мы должны приковывать Бога к себе, требуя предпочтения только потому, что мы верим? Или мы так незрелы, что не можем стоять на ногах без патриархального благожелательства Бога? Надо ли считать, что Бог ввел глупые правила диеты и культа? И хуже, такие чувства, как зависть, гнев, тщеславие?
