Закончив осмотр, врач поднялся.
– У него слабая печень, – объявил он. – Я могу дать кое-что для улучшения ее состояния, но вот с легкими все гораздо серьезнее.
Джелал ад-Дин не стал говорить, что любой мог поставить такой диагноз. Принц платил врачу золотом за его работу и цеплялся к каждому слову. Лекарь взял его за руку и подвел к жаровне, где бурлило снадобье из темных листьев.
– Пусть ваши друзья посадят старика и укроют ему голову тканью. Сильный аромат этих трав облегчит дыхание.
Джелал ад-Дин кивнул братьям, и те помогли отцу сесть. Задыхаясь, шах захрипел сильнее.
– Улучшение наступит быстро? – спросил Джелал ад-Дин.
Врач сощурил глаза.
– Вовсе не быстро, молодой человек. Ваш отец действительно очень болен. Он должен сидеть над паром, пока жидкость не остынет. Утром, днем и вечером. Давайте ему мясной бульон, чтобы восстановить силы, и следите за тем, чтобы он пил побольше воды. Через неделю я приду снова и посмотрю, как идут его дела.
Перспектива провести еще неделю в тесной конуре показалась Джелал ад-Дину ужасной. Уйдут ли монголы к тому времени дальше на запад? Наверняка. Как же правильно он поступил, решив укрыться в этом маленьком городке. Если монголы не сровняют Худай с землей, шах и его сыновья могли бы чувствовать себя здесь в безопасности.
Сидя на постели, шах склонился над вытянутыми ногами. Несколько скатанных в рулон одеял положили ему под спину для опоры, еще одно одеяло постелили на колени, чтобы не обжечь ноги. Слуга лекаря снял металлическими щипцами горячий горшок с жаровни и поставил перед стариком. Братья Джелал ад-Дина накрыли отца покрывалом, и хриплое дыхание слегка смягчилось. Шах кашлянул пару раз над едким паром, но после приспособился и, казалось, задышал легче.
Врач поднес ухо ближе к старику и кивнул со знанием дела.
– Я дам вам трав, которых хватит на несколько дней. Остальное купите на рынке. – Врач едва заметно улыбнулся. – Спросите борди или пол-полы. Там не знают латинских названий. А для печени – силимарин, молочный чертополох, вполне подойдет. Давайте ему снадобье с капелькой меда.
– Благодарю вас, – ответил Джелал ад-Дин, пытаясь не выдать своего облегчения, но врач как будто все понял.
– Не переживайте слишком за вашего отца. Он стар, но еще крепок. Месяц покоя – и он поправится. Я вижу, у вас нет своей жаровни?
Джелал ад-Дин покачал головой. Братья покупали готовую еду.
– Я пока одолжу свою, но вам придется купить себе другую.
Принц поклонился, а врач собрал инструменты и отсыпал горьких трав, запечатав их в пакетики из навощенной бумаги. Дело осталось за малым. Мальчик слуга протянул руку заплатой, и Джелал ад-Дин даже налился краской, негодуя оттого, что ему напоминают об этом. Он положил четыре золотые монеты на ладонь мальчика, заметив при этом, что, не в пример уличным пострелятам, тот содержал свои руки почти в идеальной чистоте.
Как только деньги сменили владельца, лекарь чуть заметно расслабил спину и плечи.
– Замечательно. Делайте, как я велел, и все будет в порядке. Иншаллах.
Врач вышел на улицу, позолоченную лучами заходящего солнца, оставив сыновей с их отцом.
– У нас больше нет золота, – внезапно сказал самый младший из братьев. – На что мы купим травы и жаровню?
Джелал ад-Дин сморщился от мысли, что придется возвращаться на рынок, но теперь у него там хотя бы был друг. Оставалось еще полдюжины рубинов меньшего размера, однако принц даже не сомневался, что с такими растратами их надолго не хватит. Благо, что он сам и его братья были пока в безопасности. Через месяц монголы обязательно уйдут, и, как только силы вернутся к отцу, можно будет наконец отправиться на восток. Лишь бы добраться до преданного шаху войска, и тогда принц обрушит адский пламень на голову монгольского хана. Далеко на юге оставалось еще достаточно защитников ислама, готовых выступить под его знаменем против неверных. Требовалось только подать им весть. Пока Джелал ад-Дин тихонько молился, его отец задыхался и кряхтел над горячим паром. Кожа на шее шаха раскраснелась от жара и покрылась потом. Ему нанесли множество оскорблений, но за них еще отомстят.
Вечером того же дня Аббуд свернул навес над своим заведением позже обычного. Еще двое человек заходили к нему на чашку чая, поэтому с закрытием лавки и походом в городскую мечеть для вечерней молитвы пришлось повременить. С последними лучами солнца звучные призывы муэдзинов к молитве прокатились эхом по улицам города. Расставаясь с последним из поздних гостей, купец вложил в его руки несколько монет в качестве платы за полученную от него информацию. Пора было готовиться к посещению мечети. Полоща руки в небольшом тазу для омовений, Аббуд погрузился в мысли. Обязательный ритуал позволил мозгу купца обдумать то, что стало ему известно. Монголы задавали вопросы. Хорошо, что он приставил мальчишку следить за домом, в котором остановился последний клиент. Купцу оставалось узнать, дорого ли будет стоить его информация.
Рыночная площадь быстро пустела. Некоторые торговцы грузили палатки на спины ослов и верблюдов, другие складывали товары в подземные погреба, крепко запирая их деревянные дверцы до рассвета. Как только последний холщовый навес красной лавки был свернут в рулон, Аббуд кивнул вооруженному сторожу, которого нанял для охраны своего заведения ночью. Тому хорошо платили, чтобы он не ходил на вечернюю молитву в мечеть. Когда сторож расстелил коврик поверх дверцы люка и начал символическое омовение рук, посыпая их пылью, купец ушел.
Внезапное оживление, наступившее на закате, казалось бродившим по городу монголам довольно странным. По мере того как торговцы убирали товар и сворачивали палатки, чужеземцы делались все заметнее. Собравшись в группы из нескольких человек, они стояли среди пустеющих улиц и глядели по сторонам, словно зачарованные дети. Шагая к мечети, Аббуд старался не смотреть чужестранцам в глаза. Его жена, должно быть, уже входила в священное здание с богатым убранством с противоположного входа, и увидеться с ней муж сможет только после молитвы. Жена вряд ли одобрила бы мысли купца. Женщины ничего не смыслят в делах мужчин. Аббуд знал это твердо. Они видят лишь опасность и риск, не понимая, что награда ждет только того, кто рискует. И словно в напоминание об этой награде, о бедро ювелира легонько бился рубин – доказательство благословения, ниспосланного Аллахом на его дом.
Краем глаза Аббуд внезапно заметил, что рядом с монгольскими воинами стоит высокий человек, судя по всему хорезмиец или араб. Стекавшаяся к мечети толпа как будто не замечала их, скрывая страх под презрением. Проходя мимо, Аббуд не удержался, чтобы не взглянуть украдкой на бедуина. Характерная вышивка на его одежде, как и медальон на груди, явно говорила о том, что человек этот родом из пустыни.
Однако внимательный незнакомец поймал краткий взгляд купца и быстро шагнул навстречу, преграждая путь. Аббуд был вынужден остановиться, иначе он потерял бы лицо, если бы обошел незнакомца.
