Юлий опустился на колени, взял товарища за руку.
— У тебя не было выбора.
От боли Цирон прикрыл глаза. Юлий поднялся и, нахмурившись, шагнул к борту. «Вентул» отошел от причала достаточно далеко, чтобы дать простор веслам, и сейчас рабы разворачивали трирему носом в море.
В двадцати футах от кормы на причале стояли солдаты квестора, с ненавистью глядя вслед ускользающему противнику. Сравнительно узкая полоса воды была для них непреодолимым препятствием, и Юлий видел, как один легионер в бессильной ярости сплюнул на камни.
Вместе с солдатами стоял квестор, сменивший тогу на темную тунику и кожаные доспехи. Лицо его раскраснелось от гнева и стыда — он вынужден был наблюдать, как корабль уводят прямо у него из-под носа. Вот трирема уже почти растворилась в ночи; вот она выходит из гавани в открытое море… Легионеры тихо ругались, проклиная бандитов.
— Какие будут приказания, господин? — спросил один из солдат.
Правитас молчал, пока не справился с волнением. Постепенно лицо его обрело естественный цвет.
— Бегом к командиру галеры, которая прибыла вчера. Передай, что я приказываю немедленно отправиться в погоню за торговым судном «Вентул». Пусть выходит в море не позже чем через час, пока не кончится отлив.
Солдат отсалютовал.
— Слушаюсь, господин. Объяснять ему что-нибудь?
Правитас кивнул.
— Сообщи, что корабль угнан пиратами и что ими убит легионер.
Юлий собрал своих людей на темной палубе.
Отсутствовал только Цирон — после перевязки его уложили в каюте отдыхать. Под лопаткой была глубокая рана, но серьезной опасности для жизни она не представляла.
Команду временно заперли под палубой. Потом морякам объяснят, что происходит. Офицеры сами могут управиться с парусом, думал Юлий. Неприятно было сознавать, что приходится держать под замком ни в чем не повинных людей. Ведь совсем недавно они сами были пленниками.
Цезарь чувствовал недовольство своих товарищей по службе на «Ястребе».
— Обстоятельства изменились, — обратился он к собравшимся, стараясь говорить спокойно и уверенно. — Для тех, кто не знает, сообщаю: один из солдат квестора утонул, когда они пытались захватить трирему. Значит, все галеры, находящиеся поблизости, отправятся за нами в погоню. Мы вынуждены держаться подальше от берега и убегать от любого паруса, замеченного на горизонте. Придется действовать так по крайней мере какое-то время, пока все не уляжется. Если нас поймают, мы покойники.
— Я не хочу быть пиратом, — заявил Гадитик. — Мы затеяли все это, чтобы бороться с ними, а не уподобляться этим ублюдкам.
— Не забывайте, квестор знает наши имена, — возразил Юлий. — Он отправит в Рим донесение и сообщит, что мы угнали корабль и убили одного из его людей. Хочешь ты того или нет, но мы уже пираты, пока не придумаем, как выбраться из этого дерьма. Наша единственная надежда — найти и захватить Цельса. Только тогда мы сможем обратиться к властям и объяснить свои действия. Надеюсь, таким образом наши добрые имена будут восстановлены.
— Вот к чему привели твои планы! — зарычал Светоний, потрясая кулаками. — К катастрофе! Нам не будет прощения!..
Все разом заговорили, вспыхнул спор, и только Юлий молча наблюдал за перепалкой, стараясь не поддаваться отчаянию. Ну почему злая судьба принудила их вступить в конфликт с властями?
Наконец он решил вмешаться.
— Достаточно споров! Вы сами понимаете, что у нас не было выбора. Если вернемся, квестор предаст нас суду и добьется расправы. Это неизбежно. Хочу кое-что добавить…
Перепалка стихла. Цезарь увидел, что люди смотрят на него с надеждой, и ему стало не по себе. Они всецело полагаются на способность молодого командира что-то исправить, изменить, а у него нет ничего, кроме обещаний, в которые он и сам не очень верит.
Юлий посмотрел в глаза каждому из офицеров с «Ястреба».
— Вспомните, как в вонючей камере мы мечтали получить корабль, нагнать врага и вступить с ним в бой. За мечту пришлось заплатить, но мы разберемся с новой проблемой, когда Цельс будет лежать у наших ног, а его золото станет нашим. Поднимите головы и расправьте плечи!
— Рим не прощает врагов, — мрачно изрек Гадитик.
Юлий нашел в себе силы, чтобы улыбнуться.
— Мы Риму не враги. Мы это знаем. Все, что требуется, — убедить в этом Рим.
Гадитик медленно покачал головой, повернулся к Юлию спиной и пошел по палубе прочь.
Небо тронули первые лучи рассвета, под бушпритом «Вентула» резвились серые дельфины, а весла ритмично вспенивали воду, унося их все дальше от земли и возмездия за содеянное.
ГЛАВА 15
Глубоко задумавшись, Сервилия шла по Форуму рядом с сыном. Бруту нравились неспешные прогулки; он с удовольствием рассматривал здание сената, к которому они направлялись. А она почти не обращала внимания на величественные арки и купола, потому что видела их тысячи раз.
Украдкой Сервилия посматривала на Брута. По просьбе матери он пришел на встречу в полной парадной форме центуриона римского легиона. Она понимала, что сплетники заметят видного молодого легионера, постараются узнать имя и разнесут по городу, что у нее — молодой любовник. Затем поползут слухи о возвращении к Сервилии сына, и люди начнут шептаться у них за спиной об удивительной и таинственной истории, разделившей любимое чадо и мать. Брут не останется незамеченным в великом городе. У него гордая осанка, и, когда сын идет с ней рядом, склонив голову и слушая слова матери, толпа сама собой расступается перед ними.
Уже целый месяц они встречаются каждый день — поначалу у нее в доме, затем мать и сын стали назначать свидания в городе. Сперва общение было сдержанным, временами даже натянутым, но дни шли, и они научились непринужденно болтать, шутить и смеяться.
Сервилия удивлялась, сколько удовольствия она получает, показывая сыну храмы и старинные здания, вспоминая связанные с ними легенды и события. Все ее рассказы из мифической и реальной истории Рима Брут воспринимал с живейшим интересом, и Сервилия невольно сама увлекалась повествованием.
Запустив пальцы в густые волосы, женщина небрежным жестом забросила их за спину. Проходивший мимо мужчина замедлил шаг и уставился на нее. Брут моментально набычился, и ей захотелось хихикнуть. Сын был готов немедленно встать на защиту матери даже в ситуациях, когда ей ничего не угрожало. Он забывал, что она провела в этом городе без него много лет. Но ей это почему-то нравилось.
— Сегодня заседание сената, — объяснила Сервилия, когда они оказались недалеко от раскрытых бронзовых дверей и смогли заглянуть в полутемные прохладные залы здания.
— Тебе известно, о чем они говорят? — поинтересовался Брут.
Он уже понял, что о делах сената мать знает почти все. Сын не спрашивал, есть ли у нее любовники в среде нобилитета, но сильно подозревал, что таковые имеются.
