— Но ведь я могу оказаться пострашнее Ариовиста, друг мой, — наконец едва слышно произнес он.
Глядя во мрак ночи горящими темным огнем глазами, Мхорбэйн улыбнулся. Предсказания он считал делом друидов, но и в самом деле страх, вызванный приходом на родную землю чужестранцев, не покидал вождя. Потому он и предложил помощь кавалерии. Союз легионов с искусными галльскими всадниками защитит народ.
— Такое может случиться, но истину покажет лишь время. Если ты выступишь против Ариовиста, то сразиться необходимо до наступления зимы. Год воинов заканчивается с первым снегом.
— Неужели здесь такие суровые зимы?
Мхорбэйн жестко улыбнулся.
— Никакие слова не дадут тебе полного представления, друг мой. Первую луну мы называем «думманиос», что означает «самые темные глубины». После нее становится все холоднее и холоднее. Когда это время настанет, ты сам все поймешь, особенно если отправишься на север. А чтобы разбить моих врагов, тебе непременно придется это сделать.
— И ты отдашь под мое командование кавалерию? — уточнил Цезарь.
Мхорбэйн взглянул собеседнику в глаза.
— Если мы станем союзниками, — тихо заключил он.
— Договорились.
К немалому изумлению Мхорбэйна, Юлий вытащил из-за пояса кинжал и полоснул себя по правой ладони. Потом протянул клинок собеседнику.
— Скрепим договор кровью, Мхорбэйн. Без этого он недействителен.
Мхорбэйн взял кинжал и тоже разрезал ладонь. Рукопожатие оказалось крепким: кровь римлянина слилась с кровью галла. Рана была болезненной, и Мхорбэйн невольно подумал, оправданна ли она. А Цезарь снова воздел кубок к стоящей в небе красной планете.
— Клянусь Марсом, что теперь эдуи — мои друзья и союзники. Даю слово консула и полководца.
Юлий выпустил руку вождя из своей и в очередной раз наполнил кубки из амфоры, которую держал на коленях.
— Итак, свершилось! — торжественно произнес он.
Мхорбэйн вздрогнул, пристально взглянул на римлянина и, с трудом глотая прохладную влагу, осушил кубок до дна.
ГЛАВА 26
Помпей стоял на белом мраморном балконе храма Юпитера и смотрел вниз, на расстилающуюся у его ног просторную площадь форума. С вершины Капитолийского холма сердце Рима открывалось взору, слово на ладони. Сейчас картина вовсе не радовала.
Красс тоже внимательно смотрел на собравшуюся на площади толпу, однако выглядел бесстрастным и спокойным. Он молча слушал сердитое бормотание Помпея, который то и дело тыкал пальцем в очередной возмутительный эпизод.
— Смотри же, Красс! Видишь? Негодяи! — Помпей уже не мог удержаться от крика.
Красс посмотрел туда, куда указывал дрожащий палец. Через площадь к зданию сената двигалась длинная цепочка людей в черных тогах. Время от времени странная процессия останавливалась, чтобы воскурить фимиам. Крассу почудилось даже, что ветер доносит звуки погребальной песни, которой идущие сопровождали свое печальное шествие. Помпей же, услышав пение, буквально застыл от возмущения. Красс едва не рассмеялся.
— Что они придумали?! — побагровев от гнева, завопил Помпей. — Кто дал им право так надо мной насмехаться? Весь город смотрит на эти траурные одежды. Конечно, чернь рвется к зрелищам! И каким же окажется результат? Увидишь, Красс, плебеи оправдают сегодняшний бунт актом неповиновения сената. Мне придется снова объявить комендантский час, и в очередной раз меня обвинят в единоличном правлении!
Красс негромко откашлялся, тщательно подбирая слова. Внизу по площади шествовала длинная вереница сенаторов. Почувствовав запах фимиама, они остановились.
— Ты же и сам предполагал, что они могут воспротивиться нашему соглашению, Помпей, — наконец заговорил он. — Ведь именно от тебя я услышал о начинающемся делении на фракции.
— Верно. Но такого открытого проявления несогласия я никак не ожидал, даже несмотря на все неприятности в курии. Конечно, частично вина лежит на плечах глупца Светония. Он носится с этим торговцем, Клодием, так, как будто тот важная птица, а вовсе не главарь банды. Надо было тебе пожестче с ним разделаться, Красс. Ты бы видел, как они обсуждали и изучали мое законодательство. Можно было подумать, что они опытные сенаторы. Это нестерпимо! Порою действительно хочется взять в свои руки ту власть, в присвоении которой меня так упорно обвиняют. Вот тогда и увидим, что к чему. Если бы я стал диктатором хотя бы на полгода, то сумел бы искоренить раскол и ликвидировать все это… это… — Подходящее слово никак не приходило, и Помпей просто махнул рукой в сторону раскинувшегося внизу форума. Сенаторы приближались к зданию курии. Красс услышал громкие радостные крики — это толпа приветствовала их вызывающее поведение, обращенное против Помпея.
Красс в душе не испытывал к коллеге сочувствия. Помпею недоставало гибкости и тонкости в обращении с оппонентами; эти качества он заменял излишней резкостью, пытаясь насильно подчинить себе сенат. В душе Красс соглашался с теми, кто считал правление Помпея фактической диктатурой, испытывавшей терпение Вечного города.
Внизу, на форуме, процессия подошла к ступеням курии и остановилась. Те, кто ее придумал, явно играли с огнем, раздражая Помпея. Инсценировка похорон умершей республики задумывалась как предупреждение общественности. Но она же могла переполнить чашу терпения, и тогда даже самые слабые ростки демократии окажутся безжалостно затоптаны. Действительно, в случае бунта Помпей получит полное право сжать город твердой рукой. А от этого шага уже совсем недалеко до диктатуры. От нее же избавление только одно — гражданская война.
— Если бы ты смог хоть на минуту отвлечься от гнева, — негромко заговорил Красс, — то непременно понял бы, что они вовсе не хотят толкнуть тебя еще дальше. Неужели это слишком много — восстановить запрещенные тобой же выборы? Ведь в народных трибунах сейчас твои люди. Так почему нельзя разрешить выборы на следующий срок? Это сразу сняло бы накал направленных против тебя демонстраций и дало выигрыш во времени.
Помпей молчал. Он внимательно наблюдал, как сенаторы скрываются в здании курии. Тяжелые бронзовые двери захлопнулись, отгородив законодателей от народа. Заполнившая площадь возбужденная толпа продолжала волноваться и шуметь. Казалось, люди и не замечали тяжелых взглядов легионеров Помпея. Хотя похоронная процессия закончилась, молодые горожане настолько возбудились, что отказывались покидать площадь. Оставалось лишь надеяться, что центурионам хватит сдержанности, чтобы не разогнать толпу силой. Когда Рим в таком настроении, восстание может вспыхнуть от малейшей искры.
Помпей наконец заговорил. Голос его звучал разочарованно и печально.
— Они зажали со всех сторон, Красс. Даже когда сенат еще поддерживал меня, эти сукины дети, трибуны, вставали и накладывали вето на каждый из моих законов. Противостояли мне открыто. Именно потому я и решил поставить на эти должности собственных людей. Во всяком случае, сейчас мои труды не разрушают просто так — из-за глупой причуды.
