— Зайдите попозже, — окликнула Александрия, но, обернувшись, застыла в испуге. В небольшую комнату, накрепко закрыв за собой дверь, вошли трое мужчин весьма угрожающего вида.
— Полагаю, в этом не будет необходимости, — угрюмо произнес тот, который появился первым.
Выглядел он как типичное порождение самых темных переулков Рима — слишком хитрый для службы в одном из легионов и слишком злобный для любой нормальной работы. Александрия отступила на несколько шагов назад: настолько неприятный запах исходил от этого человека. Очевидно, заметив невольное движение, непрошеный гость неприятно усмехнулся, обнажив при этом кривые и неопрятные желтые зубы и нездоровые десны. Совсем не трудно было понять, что ворвавшиеся в мастерскую люди — бандиты. Вот только чьи — Клодия или Милона? Знакомые ремесленники рассказывали жуткие истории об угрозах и насилии, так что оставалось лишь надеяться, что Тедий не спровоцирует кровопролития. Ситуация заставила взглянуть правде в глаза: охранник уже слишком стар для такой серьезной работы.
— Мастерская закрыта, — предупредил стоящий чуть поодаль Таббик.
Александрия уловила едва слышный звук: очевидно, мастер вооружился каким-то инструментом. Девушка не осмелилась оглянуться, однако взгляды бандитов сосредоточились на нем. Вожак презрительно фыркнул.
— Только не для нас, дед. Если, конечно, ты не хочеш закрыться для всех остальных.
Сносить откровенную грубость казалось оскорбительным. Человек, ничего в своей жизни не сделавший и не построивший, почему-то считал себя вправе врываться в дома и мастерские честных тружеников и угрожать расправой.
— Что вам нужно? — прямо спросил Таббик. Вожак с остервенением почесал в затылке, потом рассмотрел то, что осталось на пальцах, и с легким щелчком раздавил добычу.
— Хочу получить часть твоих доходов, старик, — наконец произнес он. — Этой улице не видать покоя и порядка до тех пор, пока ты не заплатишь положенную дань. Скажем, восемьдесят сестерциев в месяц. Тогда все будет прекрасно. Никого не изобьют по дороге домой. Не загорится ни один дом. — Разбойник взглянул на Александрию и фамильярно подмигнул. — Никого не затащат в темный угол и не изнасилуют. Мы позаботимся о безопасности.
— Мразь! — вышел из себя Таббик. — Как ты осмеливаешься являться в мою мастерскую с грязными угрозами? Убирайся немедленно, или я позову легионеров! И своих дружков забирай! Нечего здесь ухмыляться!
Вспышка гнева лишь утомила бандитов.
— Ну же, старик, — произнес первый, слегка пошевелив массивными плечами. — Смотри, если не уберешь молоток, можешь плохо кончить. Или начать с мальчишки? Если хочешь, отделаем его прямо здесь, на твоих глазах. Решай сам. Без первого взноса мы все равно не уйдем. Клодий не слишком любит тех, кто причиняет неприятности, а эта улица теперь принадлежит ему. А потому лучше тихонько заплати и живи спокойно. — Человек усмехнулся так, что Александрия вздрогнула. — Постарайся не думать, что расстаешься со своими деньгами. Считай, что просто платишь еще один городской налог.
— Я и без вас исправно плачу все налоги! — снова вспылил Таббик. Он замахнулся тяжелым молотом, и бандит невольно зажмурился. Двое других сделали шаг вперед, и Александрия заметила, как блестят за поясами ножи.
Одним быстрым движением Тедий выхватил короткий меч, и атмосфера в мастерской мгновенно изменилась. Бандиты вытащили ножи, однако рука старого воина оказалась куда тверже раненой ноги, и меч даже не дрогнул. Александрия заметила на лице вожака неприкрытое раздражение. В этот момент сын Тедия тоже вытащил меч, однако на юношу никто не обратил ни малейшего внимания. Вожак не воспринимал его всерьез, полностью сосредоточившись на отце. Он знал, что придется или убить старого телохранителя, или с позором удалиться.
— Достаточно разговоров, сукин сын. Убирайся отсюда, — медленно произнес Тедий, твердо глядя вожаку в глаза.
Тот неожиданно резко, даже судорожно дернул головой, словно петух перед боем. Тедий совершил угрожающее ответное движение, но бандит лишь расхохотался, заполнив грубым смехом небольшую мастерскую.
— Слишком медленно реагируешь, да? Конечно, можно прикончить тебя прямо здесь, но к чему напрягаться, когда гораздо проще дождаться где-нибудь на темном перекрестке?
С этими словами бандит отвернулся от Тедия, словно забыв о нем, и перевел взгляд на Таббика, который все еще держал на плече кузнечный молот.
— Так вот. Восемьдесят сестерциев первого числа каждого месяца. А первый взнос — уже сегодня, к вечеру. Это всего лишь деловое соглашение, старый дурак. Сейчас будешь платить или нам зайти попозже, когда ты останешься здесь один?
Бандит снова подмигнул Александрии, и девушка с отвращением отступила еще на шаг.
— Нет, я заплачу прямо сейчас. А потом, когда ты уйдешь, позову легионеров и позабочусь, чтобы тебя прикончили.
Таббик засунул руку в карман плаща, и звон монет заставил бандитов улыбнуться. Вожак щелкнул языком.
— Нет, вот этого ты как раз и не сделаешь! — отрезал он. — Дело в том, что у меня есть друзья. Много друзей. Им не понравится, если меня вдруг потащат на Марсово поле и подставят под нож мясника. А если мои друзья рассердятся, то твои жена и дети переживут немало неприятных минут.
Говоря все это, вымогатель ловко, прямо на лету, поймал мешочек с монетами, быстро их пересчитал и засунул под грязную тунику как можно глубже. Взглянув на растерянные, потрясенные лица жертв, довольно хмыкнул и демонстративно плюнул на выложенный плиткой пол.
— Ну вот, так-то оно лучше, старик. Надеюсь, наши отношения будут складываться успешно. Увидимся ровно через месяц.
Широко распахнув дверь и впустив в мастерскую порыв холодного ветра, троица вывалилась на улицу и с хохотом испарилась в неярком свете утра. Тедий подошел, аккуратно закрыл ее и задвинул тяжелый засов. Таббик отвернулся от Александрии, не в силах вынести ее взгляд. Сейчас он действительно выглядел стариком. Бледный, с трясущимися руками, неуверенно положил молоток на скамейку. Потом взял метлу и зачем-то начал короткими резкими движениями подметать и без того чистый пол.
— Что будем делать? — решительно спросила Александрия.
Таббик молчал так долго, что у девушки сдали нервы. Захотелось прокричать вопрос в ухо мастеру и хотя бы этим нарушить молчание.
— А что мы можем сделать? — наконец медленно произнес тот. — В любом случае, рисковать благополучием семьи я не могу.
— Но ведь можно закрыть мастерскую до тех пор, пока не переедем на новое место. Это в другом конце города. Там гораздо спокойнее, и все пойдет иначе.
Таббик безнадежно, почти отчаянно покачал головой.
— Нет, ничего не получится. Этот негодяй не оговаривал никаких условий. Работает мастерская или нет — в любом случае придется ему платить. Даже если не удастся продать ни одного изделия.
— Ну, значит, придется потерпеть всего лишь месяц. До тех пор, пока не переедем, — заметила девушка в надежде увидеть в каменном лице мастера хоть искру жизни.
