Вскоре снова появилось сопровождение из десятка кошек. Но не это казалось самым опасным: настроение портило то, что деревья впереди стояли сплошной стеной, и обойти их не было никакой возможности.
Я замедлил ход и втянул воздух сквозь зубы… Шери сзади пахли мокрой шерстью и голодом. Никакой злости — только голод… Впереди, среди смолистого аромата деревьев, этот голодный запашок витал достаточно ощутимо. Прячутся?
Внимательный взгляд не обнаружил среди серых стволов ни единого зверя, но запах, запах! Осторожно, ощущая под левой лопаткой едкий холодок опасения, я ступил под крону дерева… Наверху зашелестела листва, и все стало понятно — руки мои вскинулись, когда шери, вытянув вперед когти, падал из зеленой кроны прямо мне на голову, и успели отбить в сторону страшные лапы, короткой резкой болью хлестнул в зубах удар горячего пульса, и я, не успев ничего понять, жадно впился клыками в мохнатый загривок, крутанул головой, ломая зверю шейные позвонки и застонал от теплого наслаждения, хлынувшего в рот.
Хорошо!.. Глаза встретили внимательный взгляд Малха, я разжал челюсти и улыбнулся окровавленными губами. Кюг ногой откинул тело далеко в сторону, и к «обеду» с восторженным рычанием устремилась «эскортная» стая. Значит, еще на часок мы избавились от сопровождения.
Следующего шери на низкой толстой ветке дед Закидон заметил еще до того, как тот прыгнул, и свалил на землю точным коротким ударом. Широкоплечий Кюг одобрительно хмыкнул.
Скоро лес (или сад?) начал редеть, и мы опять вышли на открытое пространство. Следом выбрались на солнышко два десятка кошек и моментально сбились в стаю. Скоро настанет «критическая масса».
Солнце тем временем уже перевалило зенит, я начал подумывать о привале, и старался держаться ближе к склону горы. Вскоре показалось подходящее место: несколько крупных, в полтора роста, плотно лежащих валунов. На них забраться — никакие шери не достанут.
До валунов мы дошли за полчаса. Стая к тому времени разрослась до трех-четырех десятков зверей, но нападать не спешила.
— Сперва тех, у кого хворост, — скомандовал Малх.
Проблема подъема решилась на удивление просто: Кюг встал рядом с камнем, сложил руки в замок, и без видимого усилия закинул наверх по очереди Ирену, Чапу, Ривьена, Барябу, Малха.
— Кюг, давай мы теперь тебя поднимем, — предложил вожак охотников, — остальных будем сверху копьями прикрывать, а ты затаскивать.
Парень кивнул, подал наверх копье, потом поднял обе руки, и Малх с Барябой подняли его на валун. Следующим подняли деда. Настала моя очередь. Кюг опустился на колени, взял меня за руку, начал поднимать… В тот же миг кошки кинулись в атаку.
— Шери! — заорал Баряба, оттолкнул в сторону Кюга и ударил вниз копьем. Не знаю, убил он кого или нет, но я рухнул вниз и сбил толстяка Хайте с ног. Сверху упал шери и задергался в судорогах. Я вскочил, выхватывая ольхон, а Хайте перевернулся на спину, сжимая руками горло одного из хищников. Кошка хрипло рычала и рвала его тело своими когтями. Тут прямо передо мной, на расстоянии вытянутой руки мелькнула оскаленная морда. Я рубанул ее ольхоном, ощутил резкую боль в ноге, пригнулся. Сверху мелькнула тень. Рука рефлекторно вскинула оружие, лезвие погрузилась в нечто податливое, по руке потек багровый ручей, когти убитого шери рванули кожу рапсодии на плече, задев мое горло. Кровь липко потекла по груди, потом настала короткая передышка. Я увидел Хайте: красный поток хлестал из его горла. Рядом лежали две дохлые кошки, но третья увлеченно рвала его обнаженную ногу. Нелепое желание помочь выбил сильный удар в бок — падая, я отмахнулся ольхоном. Как ни странно, ни я, ни шери не пострадали и легко вскочили на ноги.
Все прочие кошки уже устроили над погибшим охотником свару, но этой почему-то хотелось скушать именно меня.
Крупный — не меньше метра в холке — рыжий с белым шери грозно зарычал, хлеща себя хвостом по бокам, засучил задними лапами и прыгнул. Ударив плашмя лезвием по лапам, я отвел длинные кривые когти, качнулся в сторону, пропуская тело, а потом с наслаждением впился зубами в загривок. Позвонки хрустнули, хищник дернулся и затих.
— Руку, руку давай! — наконец пробился до сознания крик Кюга.
Парень рывком вскинул меня на валун и повернулся в сторону Барябы.
— Что ж ты, гад, сделал? Ты что же под руку толкаешь?
— Я его от шери прикрыл, — закричал краснорожий, но мне было не до них. Кровь из длинной рваной раны на ноге и ссадины на шее лилась, как из гнилой водопроводной трубы.
— Не волнуйся, — опустился рядом Чапа, — ты же дракон, на тебе быстро заживет.
Он свел края раны на ноге и закрыл ее руками. Боль резанула по телу и прошила аж до костного мозга. Вырвался громкий болезненный вой.
— Все в порядке, Лунный Дракон, — Чапа пошарил по сторонам глазами и окликнул Ирену. — Иди скорей сюда! Рану ему на шее закрой.
Девушка приложила свои прохладные руки, и действительно стало легче.
— Вот видишь, кровь уже не течет. Скоро скакать будешь, как солнечный суслик у водопада.
— Не верю… — я откинул голову и закрыл глаза. И зачем было ввязываться в эту историю?.. Не хочу…
* * *
Разбудил меня визг таймера. Пару минут я таращился в потолок, приходя в себя, потом поднялся, стал натягивать тренировочные штаны. Ногу резанула пронзительная боль. Длинная окровавленная рана на ноге особо не удивила, но в ванную пришлось идти без штанов. Струя прохладной воды смыла большую часть крови с груди и с ноги, оставив только плотные рубцы на самой ране.
Да, красавчик. Придется свитер одевать. И выйти нужно пораньше — хромать ведь буду, идти дольше придется.
Не успел я доковылять до гаража, как явился Сергей Михайлович и отправил меня за каким-то Киром Анатольевичем на Канонерский остров.
Это оказался крупный мужчина в кожаном пальто до пят. Он ждал у единственного на весь остров магазина и принялся бурчать, лишь только его растоптанный зад коснулся сиденья в салоне.
— Какого черта, мороки выше головы. Мало того, что плати, так еще и с бумажками месяц бегай, и поручителей найди, страховки предоставь. Каждый власть показать норовит. Нет, сделать в одном месте — пришел, деньги отдал, бабку сдал и все!
— Какую бабку? — не разобрался я в монологе.
— Да мою. Уезжаю я на полтора месяца, а мать жены оставить не с кем. Вот и поместил пока к вам.
«Коммерческий больной» — понял я.
— И машину не могут нормальную прислать, — продолжал бурчать «буржуй», — за такие баксы могли бы и приличную подкатить.
— Какие баксы? — презрительно хмыкнул я.
— Ни хрена какие?! — возмутился Кир Анатольевич. — Девять тысяч ему не деньги!
— Сколько?! — не поверил я своим ушам.
— Девять тысяч! Охренели! Девять тысяч за полтора месяца! Сорок баксов в день! Как в гостинице на четыре звездочки! Да еще штуку сверху чтобы взяли! Десять тысяч за сорок пять дней!
