Книга Психология лжи. Обмани меня, если сможешь, страница 85. Автор книги Пол Экман

Онлайн книга «Психология лжи. Обмани меня, если сможешь»

Хотя Гитлер очевидно имел полное право попытаться разоблачить ложь стран-союзников, обнаружение лжи не всегда оправдано с моральной точки зрения. Бывают случаи, когда следует ценить добрые намерения независимо от того, что человек думает или чувствует на самом деле. Иногда человек имеет право на то, чтобы ему поверили на слово. Обнаружение лжи — это нарушение права на частную жизнь, права каждого держать некоторые чувства или мысли при себе. Несмотря на существование ситуаций, когда такое нарушение оправдано — уголовные расследования, покупка машины, обсуждение условий контракта и так далее, — есть и такие области жизни, где предполагается, что у человека есть право скрывать свои личные чувства и мысли и ожидать, что другие примут то, что он сочтет нужным сообщить.

Охладить пыл неумолимого обличителя лжи должны не только соображения альтруизма или уважения к праву на тайну частной жизни. Иногда человеку лучше, если он заблуждается. Хозяину лучше, если он считает, что гость отлично провел время; жена станет счастливее, если будет думать, что хорошо умеет рассказывать анекдоты. Ложная информация может быть не только приятнее правды, она может быть и полезнее. Притворное заявление плотника «Я отлично себя чувствую» в ответ на вопрос начальника «Как у тебя сегодня дела?» может дать более важную информацию, чем дал бы его правдивый ответ «Я все еще не могу оправиться после вчерашнего домашнего скандала». Его ложь правдиво говорит о его намерении хорошо выполнять свою работу несмотря на личные огорчения. Тем не менее даже в этих, казалось бы, очевидных случаях ложь может восприниматься по-разному. Начальник мог бы лучше распределить работу, если бы знал, что плотник на самом деле сильно расстроен. Жена научилась бы лучше рассказывать анекдоты или решила бы вообще их не рассказывать, если бы заметила притворство своего мужа. И все-таки, я думаю, стоит отметить, что иногда в результате разоблачения лжи рушатся отношения, теряется доверие, появляется информация, которую скрывали не без основания. Верификатор должен, по крайней мере, осознавать, что выявление признаков обмана — в некотором смысле наглость, поскольку это делается без разрешения и без учета желаний другого человека.

Когда я начинал свою работу по исследованию обмана, я не мог знать, что именно мне удастся обнаружить. Сведения из различных источников противоречили друг другу. Фрейд утверждал: «Имеющий глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, может убедиться, что ни один смертный не может сохранить тайны. Если его губы молчат, то он говорит кончиками своих пальцев; признаки лжи сочатся из каждой поры на его коже» [266] .

Тем не менее мне было известно много примеров вполне успешной лжи, а мои первые исследования показали, что при обнаружении обмана люди показывают результаты не выше уровня случайной догадки. Психиатры и психологи были не лучше остальных. И я доволен результатами своих исследований. Как лжецы, мы не являемся ни безупречными, ни несовершенными; обнаружение лжи не является ни настолько простым, как это утверждал Фрейд, ни невозможным. Все это усложняет дело, а значит, и делает его более интересным. Несовершенство наших способностей ко лжи является фундаментальным, а может быть, и жизненно необходимым качеством человеческой природы.

Представьте себе, на что стала бы похожа жизнь, если бы все в совершенстве владели искусством лгать или если бы никто не умел обманывать. Я думал об этом в основном по отношению ко лжи, касающейся эмоций, поскольку это самая трудная ложь, и меня больше всего интересуют именно эмоции. Если бы мы никогда не могли узнать об истинных чувствах человека и знали бы, что не можем о них узнать, то жизнь стала бы беднее. Если бы люди были уверены в том, что любые проявления эмоций являются только маской, надеваемой для того, чтобы доставить удовольствие, манипулировать или вводить в заблуждение, люди стали бы более отчужденными друг от друга, а их привязанности — менее сильными. Представьте себе на мгновение, в какое трудное положение попали бы родители месячного младенца, если бы он мог скрывать и фальсифицировать свои эмоции так же хорошо, как это делают большинство взрослых. Каждый его крик мог бы быть ложной тревогой. Мы живем, считая, что существует некая глубинная эмоциональная правда, что большинство людей не могут или не будут обманывать нас по поводу того, что они чувствуют. Если бы эмоциональное притворство давалось так же легко, как интеллектуальное, если бы выражения лица и мимику можно было маскировать и подделывать с такой же простотой, как слова, наша эмоциональная жизнь стала бы беднее и сдержаннее, чем она есть сейчас.

А если бы мы вообще не могли лгать, если бы улыбка была надежным признаком, который присутствует всегда, когда ощущается удовольствие, и отсутствует всегда, когда удовольствия нет, то жизнь стала бы грубее и многие отношения было бы поддерживать намного труднее. Не стало бы ни вежливости, ни попыток как-то сгладить неприятную ситуацию или скрыть чувства, которые человеку не хотелось бы показывать. Не было бы возможности иметь свою тайну, грустить или зализывать раны, оставшись в одиночестве. Представьте себе, что ваш друг, коллега или возлюбленный находится на уровне трехмесячного ребенка в смысле контроля над своими эмоциями, а во всех прочих отношениях — по интеллекту, умениям и так далее — имеет способности взрослого человека. Это тяжелое зрелище.

Нас нельзя видеть насквозь, как детей, но мы не обладаем и умением безупречно притворяться. Мы можем лгать или говорить правду, заметить обман или пропустить его, заблуждаться или узнавать истину. У нас есть выбор; такова наша природа.

В табл. 1 и 2 обобщена информация по всем признакам обмана, описанным в главах 3 и 4. Табл. 1 составлена на основе поведенческих признаков, а табл. 2 — на основе информации, на которые эти признаки указывают. Чтобы узнать, какую информацию можно извлечь из конкретного поведенческого признака, читателю следует обратиться к табл. 1, а чтобы узнать, какое именно поведение указывает на определенный тип информации, следует обратиться к табл. 2.

Напоминаю, что есть две основные формы лжи: умолчание и искажение. Табл.1 и 2 касаются умолчания. В табл.3 описаны поведенческие признаки искажения. В табл.4 приводится полный список вопросов верификатора.