— Стало быть, я и тятеньку увижу. Всё, будто во сне, в какой-то сказке. Вот ведь как Господь устроил. Не верится даже в такое, что я вас тут всех нашла. Но это мне по молитвам дано. Я ведь каждый день думала о вас и молилась.
— Да и нам тоже не верилось, когда испанцы толковали нам о какой-то женщине-славянке и вожде индейцев, — сказал Кусков. — И кто бы мог из нас подумать, что это ты — наша Алёна.
— А где про меня говорили испанцы?
— В миссии Сан-Франциско, куда ходили мы недавно с отцом твоим. Так что о тебе мы наслышаны. Только понять не могли: кто это такая калифорнийская славянка, что страх наводит на испанцев.
— Они изверги. Индейцев за людей не считают. Убивают… — заговорила Алёна. — А индейцы такие же люди, как и мы…
— Всё так, Алёнушка, — остановил её Кусков, — но довольно об испанцах. Сказывай-ка лучше, как ты тут очутилась?
Алёна ненадолго задумалась.
— Меня увёз пират Гельбер на своём судне.
— Мы это знаем.
— Он грозил продать меня где-то в порту на побережьи… Но недалеко отсюда мы попали в страшную бурю. Судно разбилось, и я очнулась на прибрежных камнях. Вышла на берег и, прямо чудо какое-то, увидела индейцев. Они унесли меня в свою деревню и просили быть их предводительницей. А я и согласилась.
— Индейцы попросили тебя? — спросил Иван удивлённо.
— Да… Незадолго перед тем у них умер старый вождь, и они молились в тот день своему морскому богу о даровании им нового вождя. Тут я и явилась перед ними, да ещё прямо из волн морских. К тому же всех белых людей в этом племени макома исстари почитают, как богов.
— Но ты же и слова по-ихнему не знала! — опять удивлённо сказал Иван.
— А мне, вон, Манефа помогала, — показала Алёна на сидевшую у входа подругу. — Она помощница моя во всех делах моих. Сама с Кадьяка, и тоже была пиратами увезена в эти края и продана в испанскую семью в каком-то форте. Но потом она от них сбежала и пристала к племени макома.
— Больше я тебя, Алёна, от себя никуда не отпущу, — твёрдо произнёс Иван.
— Нет, Ванечка, а как же люди мои? Кто им поможет? Кто же их защитит?
— Ныне они под нашей защитой, Алёна, — сказал Кусков. — И так будет всегда, пока мы здесь. Так им и передай, пусть знают.
— Всё равно я их так сразу оставить не могу. Надо вот новые хижины построить. Мы ведь убежали от испанцев, и всё там, в селении, бросили. Да мужчины наши дозорщики где-то ходят. Надо искать будет, ибо не ведают они, где мы теперь находимся.
— Поможем, Алёна, в твоих заботах. Одну не оставим. Селитесь рядом с нами. Пусть твои индейцы страха не имеют. И провизией тоже поможем, — пообещал Кусков.
— А ведь мы тоже собрались вам помогать крепость строить. Гонец ко мне был от вождя мивока Валениллы. Так что поможем, чем сможем. За помощь же в обустройстве нового селения премного будем благодарны, Иван Александрович.
— Но уходить-то тебе от своих индейцев когда-никогда всё равно придётся. Не будешь ведь ты у них вечным вождём, — сказал Иван.
— Я знаю, Ванечка, и каждый день думаю об этом. А как сделать — ума не приложу.
— Придумаем что-нибудь, — уверенно произнёс Иван.
— Придумаем, придумаем, — согласился Кусков.
Алёна поднялась с постели, оглядела всех и решительно сказала:
— А теперь… Вы простите меня, Ванечка, Иван Александрович, но мне надобно к людям моим. Поглядеть, что да как. А потом я опять к вам приду, и мы ещё поговорим.
— Надо, так надо, — сказал Иван. — Теперь и на душе благодать, что ты жива-здорова.
— Маня, собери старейшин наших, — обернулась Алёна к Манефе, и они вышли из палатки.
Глава девятая
На стройке русской крепости людно и шумно: стучат топоры, кричат люди, визжат пилы. Слышится: «Эй, взяли!», «Эй, ещё разок!» на таске новых брёвен и подъёме их на срубы. Только теперь брёвна волокут ещё и на лошадях, которых отдала строителям Алёна. Подводится под крышу храм, возле которого хлопочет отец Никодим со своим дьяконом Василием. А когда наступил час отдыха и перерыв в работе, к нему робко подошёл Фёдор-рудознатец.
— Батюшка, — сказал он — дозволь слово молвить.
Отец Никодим глянул на Фёдора несколько удивлённо.
— Да кто же тебе запрещает, брат Фёдор? Говори, с чем пришёл.
— Так это,… — подбирая слова, молвил рудознатец. — Жениться я, батюшка, надумал.
— Ну что же… Дело это богоугодное. Приходи с невестой, когда храм построим… А кто она, невеста? — заинтересовался отец Никодим. — Мы, вроде, наших девок сюда не брали.
— Она из местных… Так что некрещёная невеста-то. Вот она. С собой привёл, Феней звать.
Из-за спины Федора выглянула, а затем вышла индеанка, почти что голая, лишь в одной повязке вокруг тёмнокожих бёдер.
— А-а, — заулыбался отец Никодим. — Как же я сразу не догадался. Конечно, конечно, сперва окреститься ей надобно, потом приодеться, да и под венец. Платье для неё найдем. А она-то согласна ли?
— Согласна, согласна. Мы уже и у вождя ихнего были, и у Ивана Александровича Кускова я разрешения спрашивал. Всё по согласию.
— Тогда завтра и приходите в нашу походную церковь, — кивнул отец Никодим в сторону стоявшей рядом палатки, над которой возвышался православный крест. — Окрестим твою невесту. А храм достроим, тогда и обвенчаем. Согласна ли? — спросил отец Никодим девушку.
И хотя она ни слова не поняла, но заулыбалась и закивала головой.
— Федья мой, Федья мой.
— Да твой я, Феня, твой… Никуда теперь не денешься…
…После многотрудного дня Алёна и Иван сидели, обнявшись, в палатке рудознатцев, у входа которой снаружи устроилась прямо на земле Манефа.
— Я так тебя ждала, Ванечка, так ждала, — говорила Алёна. — Надеялась и молилась.
— А я искал тебя повсюду. У всех мореходов, которые к нам в Ново-Архангельск заходили, спрашивал. И тоже молился, Алёнушка.
— Вот Господь и услышал наши молитвы. Ведь это просто чудо — так нам повстречаться. Такое бывает только по велению Божьему.
— Всё так, Алёнушка, — согласился Иван. — Сказано ведь в Писании, что пути Господни неисповедимы… Теперь нам думать надобно, как вместе быть и больше никогда не разлучаться.
— А я уже придумала, Ваня, — вдруг сказала Алёна.
— Придумала? — удивился Иван. — А ну, сказывай немедля!
— Тятенька мой ушёл с продуктами на «Чирикове» домой в Ново-Архангельск.
— Знаю. Ну и что?
— Иван Александрович Кусков мне сказывал, что тятя сюда опять придёт в августе. Загрузит здесь провизии и пойдёт на Гавайские острова. Тамошний король давно зовёт его через иностранцев компанейских. Много соли обещал дать. А оттуда тятя опять в Ново-Архангельск пойдёт.
