– Ты нам как мама, – вдруг вырвалось у Клеопатры. Как ни странно, но остальные сестры ее поддержали. Видимо, всем им нужны были ласка и утешение.
– Идите все ко мне!
Береника крепко обняла трех сестер.
– Теперь у нас осталось два брата. Они наши единственные защитники, наши Птолемеи.
– У них есть «мамка», которая стоит нас всех троих, – капризно заметила Арсиноя.
Словно в подтверждение ее словам, дверь в царскую спальню приоткрылась, и тихий голос евнуха Потина прошептал:
– Божественная, маленький Птолемей уснул.
– Хорошо, Потин. Теперь ты и сам можешь отдохнуть.
– Доброй ночи вам, госпожа, и доброй ночи вашим сестрам, – сказал он и закрыл дверь.
Арсиноя фыркнула.
– И чего это он с ним так носится?
– Потому что любит, – ответила Клеопатра. – А ты просто завидуешь.
– Лучше молчи, приблудная!
Клеопатра ахнула. Семейная идиллия, царившая мгновенье назад, сменилась враждой и ненавистью. Будто искра пробежала между ними и обнажились их истинные чувства.
Клеопатра схватила сестру за льняной сарафан и дернула его изо всех сил. Арсиноя завизжала и вцепилась ей в волосы.
Береника и старшая Клеопатра принялись их разнимать.
– Да перестаньте же вы!
Сестры отпустили друг друга. Тяжело дыша, они смотрели на Беренику.
– Еще раз такое увижу – брошу вас в темницу! Мы все Птолемеи! Ты слышишь, Арсиноя? Ты поняла меня?
– Да, – буркнула та.
– Да, у нас у всех разные матери. Зато у нас у всех один отец! Вы все меня слышите? У нас у всех одна кровь!
Береника перевела дух и уже более спокойно добавила:
– Я вас наказываю.
– Как? – одновременно воскликнули Арсиноя и Клеопатра.
– Как? – царица внимательно посмотрела на девочек. – На протяжении тридцати дней вы не будете приходить ко мне в спальню для девичьих разговоров. Отныне это дозволено лишь старшей Клеопатре. А теперь все разошлись по своим спальням. Я сказала, разошлись!
Пожелав царице доброй ночи, сестры вышли.
– Как же вы глупы! – вынесла им приговор старшая Клеопатра. Гордо задрав голову, она направилась в свои покои.
– Это все из-за тебя, длинноносая уродина, – прошипела Арсиноя.
Клеопатра ударила ее в плечо.
– Замолчи, пустышка, или я позову Беренику!
Показав друг другу язык, они разошлись.
Переживая чувство острого одиночества и несправедливости, Клеопатра долго не могла заснуть. Обидные и злые слова глубоко ее тронули. Она ворочалась с боку на бок, подходила к окну, заглядывала в смежную комнатку Мути, так и не решившись ее разбудить. Клеопатра долго гляделась в старое зеркало, рассматривая в нем свое лицо – кстати, его изрядно портил длинный нос с горбинкой, фамильная черта всех Птолемеев. Заснула она лишь на рассвете, когда из-за горизонта показалась огненная колесница бога Ра.
4
Устроившись на расшитых бисером и золотой нитью подушках, сестры вкушали сладости. Каждая из них была одета в платье, соответствующее ее положению. Царица Египта облачилась в плиссированную тунику, отделанную аппликациями и драгоценными камнями, Арсиноя – в платье, стянутое под грудью и свободно ниспадающее к ногам, и только Клеопатра была в простом льняном сарафане. Сестры могли лишь недоумевать и судачить о странных вкусах Клеопатры, впрочем, чего еще можно было ожидать от юной девушки, большую часть времени проводящей в библиотеке за манускриптами?
Беседы в саду были любимым занятием сестер, правда, зачастую они заканчивались крупными ссорами. Братьев они к себе не приглашали. Вообще они, братья и сестры, жили немного обособленно, встречались только по большим праздникам да иногда за столом.
– Клеопатра, сколько ты знаешь языков?
– Пока четыре, – спокойно ответила та, совершенно не испытывая никакого чувства превосходства.
Арсиноя прыснула.
– Для чего они тебе?
– Я говорю на них.
– С кем?
– С Аполлодором, например.
– А что дальше?
– Что дальше?
– С кем ты еще собираешься разговаривать?
– С людьми, для которых эти языки родные. Мир ведь очень большой.
Арсиноя причмокнула, закатила глаза и со всем высокомерием, на которое только была способна, промолвила:
– На-чи-на-ет-ся.
– Погоди Арсиноя, ведь это очень интересно, – вмешалась в разговор Береника. – Ты хочешь путешествовать по миру, Клеопатра? – Царица даже не догадывалась о том, как была близка к заветным мечтам сестры.
– Может быть… – уклончиво ответила та. – Аполлодор говорит, что у меня есть способности к языкам.
– Значит, ты можешь выучить любой язык?
– Да.
– Как раз вчера мне Архелай рассказывал о племени троглодитов. Они живут в пустыне. Ты смогла бы выучить их язык?
Клеопатра с трудом сдержала улыбку. Прошлой ночью она подглядывала за любовными утехами Береники и ее мужа. Архелай, занятый лишь своими победами, вряд ли вспоминал о каких-то там троглодитах.
– Конечно, – ответила Клеопатра, – если в библиотеке есть переводы и словари, я выучу.
Царица внимательно смотрела на сестру.
– Ты умница, Клеопатра. Самая способная из всех нас, – с какой-то затаенной грустью добавила Береника. – Ты знаешь, а я в библиотеке так никогда и не была.
Арсиноя фыркнула и демонстративно отвернулась от Клеопатры.
– Ты ведь часто туда ходишь?
– Почти каждый день. Береника, я могу тебе все показать, тебе понравится…
– А где старшая Клеопатра? – испытывая мучительную зависть, перебила сестру Арсиноя.
– Она себя плохо чувствует. С ней лекарь, – ответила царица. – Я с огромной радостью пошла бы в библиотеку, но у меня столько государственных дел, особенно теперь, когда наш отец стал «другом и союзником римского народа».
– Этого не может быть! – в один голос воскликнули сестры.
– Увы… Мне сообщили, что консул Цезарь провел в сенате этот закон в обмен на шесть тысяч талантов.
– Сколько? – На мгновение Клеопатре показалось, что она ослышалась. – Но ведь это почти что наше наследство. Отец не может так поступить с нами!
– Глупая девчонка, он может все: и пустить по ветру наше наследство, и продать нас самих.
– Думаю, ты слишком сгущаешь краски, Береника, – решила вмешаться в разговор Арсиноя.
– Напротив, я преуменьшаю, чтобы лишний раз не пугать вас.
