– Не вздумай никуда звонить, – тут же осадила меня подруга. – Выпей успокоительных капель, снотворного и ложись спать.
– Свет, а если не звонить, что ж тогда делать? Я же мужика теряю.
– Перебесится твой мужик и все равно к тебе вернется. Пойми, нужно набраться сил и перетерпеть.
– А где силы-то взять? – всхлипнула я.
– Привлеки все резервы организма.
– Извини, что разбудила, – только и смогла сказать я и положила телефонную трубку.
Мне почему-то вспомнился наш с Пашкой первый ужин наедине. Это был незабываемый романтический вечер, тогда я решила показать свое кулинарное мастерство и то, на что гожусь в постели.
Как сейчас помню, на мне было коротенькое облегающее черное платье и туфли на высоченных каблуках. Я хотела предстать перед Пашкой в образе роковой соблазнительницы, и у меня это хорошо получилось. Я очень тщательно готовилась к этому вечеру и продумала всё в мельчайших деталях. Кружевные трусики-стринги, пояс и потрясающие чулки.
Я навсегда запомнила, какими жадными глазами Пашка смотрел на меня в тот вечер. Комната была наполнена эротическими ароматами. В ту ночь Пашка окончательно потерял от меня голову, ведь я первый раз в жизни станцевала стриптиз. Для меня это оказалось несложно, потому что каждое мое движение дышало страстью.
Я никогда не страдала от неуверенности в себе и не боялась наготы. Мне хотелось создать образ раскованной современной девушки. Я и не думала раздеваться полностью. Обнаженная девушка в чулках и туфлях смотрится очень эффектно. Когда Пашка всё же затащил меня в спальню, то я уже была в одних чулках и туфлях. А после бурной и страстной ночи я готовила завтрак на кухне, надев его рубашку на голое тело. Пашка сказал, что я выгляжу сексуально.
Я посмотрела на Пашкин телефон и, растерянно пожала плечами. Сейчас не верится, что это всё было со мной. Я вновь взяла мобильный в руки и начала читать сообщения. При этом чувствовала себя настоящей мазохисткой, но ничего не могла с собою поделать. Я готова была разбить этот чертов телефон о стену, но почему-то все читала и читала…
Я была униженной, раздавленной, опустошенной, уничтоженной и оплеванной, но продолжала читать. Как же унизительно знать, что у твоего любимого кто-то есть. Я рисовала в своем воображении образ этой женщины, представляла, как она выглядит, но никак не могла угадать, как они занимаются сексом. Мне жутко больно было об этом думать. Как Пашка может ласкать другое тело, когда он так сильно любил мое? Муж постоянно говорил, что оно родное…
На ватных ногах я зашла в гостиную, положила Пашкин телефон на столик и с трудом сдержалась, чтобы не надавать Пашке пощечин. Я смотрела на спящего родного человека, отца нашего трехлетнего сына, и не могла понять, как в одночасье он стал для меня предателем.
Последовав Светкиному совету, я выпила снотворное, накапала в стакан с водой как можно больше успокаивающих капель, но поняла, что это слишком мало для того, чтобы успокоиться. Тогда я взяла бутылочку с каплями и начала пить лекарство прямо из горлышка, но бутылочка упала из рук на пол.
В этот момент в гостиной проснулся Пашка и, потирая сонные глаза, пришел ко мне на кухню.
– Ты что творишь?
– Микстуру разлила.
– А чем воняет? Ты валерьянку, что ли, пила?
– И микстуру, и валерьянку.
– С ума сошла?
В Пашкином взгляде появилась нескрываемая жалость.
– Сошла, – кивнула я. – Паша, а что у тебя за баба?
– Нет у меня никакой бабы.
– Я эсэмэски твои в телефоне читала. Ты котик, а она – пупсик. Ты даже не представляешь, как мне хочется задушить твоего пупсика и оттаскать эту тварь за волосы.
У меня от злости внутри начало всё гореть, словно я выпила не валерьянки, а самой настоящей серной кислоты. Я понимала, что зря рассказала Пашке, что рылась в его телефоне, но я ничего не могла с собой поделать. Эмоции оказались сильнее меня, и я была не в состоянии ими управлять.
– Как ты могла?! Ты же никогда не имела привычки рыться в моем телефоне? Как ты дошла до этого?
– Извини. Я просто привыкла к тому, что ты только мой. Я даже не представляю, что может быть по-другому. Скажи, она лучше меня? Ты хочешь со мной развестись? Ты говоришь ей обо мне гадости? Неужели ты меня больше не любишь?
Я посмотрела на Павла с такой болью, что он просто не выдержал и, взяв меня на руки, понес в спальню. Положив на кровать, сел рядом и устало сказал:
– Если ты еще хоть раз залезешь в мой телефон, я от тебя уйду.
– Я больше не буду, – сквозь слезы произнесла я. – Паша, а ты меня еще любишь?
– Люблю, – без особого энтузиазма ответил он.
– А ее?
– Кого, ее?
– Ту, которая называет себя пупсиком.
– Не спрашивай меня об этом. Дай мне, пожалуйста, время во всем разобраться. Потерпи.
– Сколько?
– Думаю, еще недолго.
– И что тогда? У нас будет все как раньше?
– Не знаю. Я пока сам ничего не знаю.
– А вдруг я умру?
– От чего?
– От горя.
– Не умрешь. Все будет хорошо. Давай спать. Завтра очень тяжелый день.
Павел лег рядом со мной, положил руку на талию и, закрыв глаза, через несколько минут провалился в сон. Я лежала рядом с ним, боясь пошевелиться, и ненавидела себя за свою слабость. Совсем недавно мой супруг признался мне, что у него есть любовница, а я держусь за него, как утопающий за соломинку и, несмотря на предательство, готова ему простить все, только бы он остался со мной.
Наверное, это унизительно выглядит со стороны, но я не хочу знать, что подумают окружающие. Я просто все еще люблю этого человека и не хочу его потерять. Почему я не могу побороться за своего любимого, за отца своего ребенка?
Я не знаю, что будет дальше и как я смогу это пережить. Быть может, после этого постарею, поседею, сойду с ума, загремлю в психушку, забуду, что такое чувство собственного достоинства, буду себя ненавидеть и перестану себя уважать, но я очень сильно хочу сохранить семью и быть рядом только с этим человеком. Никого другого мне больше не надо. Ведь мы несколько лет выстраивали наш мир, так бережно к нему относились, так дорожили. Неужели я позволю разрушить этот мир какой-то хищной бабе, которая принесла в наши отношения столько боли и отчаяния?
Даже если она поставила перед собой цель увести моего мужика, то она должна четко знать, что мой мужик не уводится, потому что есть Я, а со мной подобные номера не проходят. Если мой муж окончательно потерял голову и рассудок, то я пребываю в здравом уме и твердой памяти. Муж болен, а я здорова. Здоровый не может бросить больного и должен сделать все возможное, чтобы тот излечился и стал прежним.
