– Довольно интересно, однако, – сказал Грант.
Толстые валы жидкости, которые по обычной шкале измерений представляли собой крошечную рябь, продолжали двигаться снаружи. Отраженные от далекой стены, они возвращались и создавали интерференцию, которая разбивала валы на отдельные возвышенности, на которых «Протерус» резко поднимался и опускался.
– Интересно? – возмущенно сказала Кора. – И это все, что вы можете сказать? Это просто изумительно!
– Дело его рук, – добавил Дьювал, – величественно при любом увеличении.
– Прекрасно, – сказал Грант. – Я это покупаю. Изумительно и величественно. Вот чек. Только еще немного тошноты, знаете ли.
– О, мистер Грант, – сказала Кора, – вы обладаете способностью все опошлять.
– Простите, – сказал Грант.
Зазвучало радио, и Грант снова послал в ответ «Все в порядке». Он подавил в себе желание сообщить: «У всех морская болезнь».
Все же даже Кора стала выглядеть несколько стесненно. Вероятно, все это не укладывалось в ее голове.
– Мы должны управлять погружением вручную, – сказал Оуэнс. – Грант, освободитесь от своих ремней и откройте клапаны номер один и два.
Грант нетвердо встал на ноги, наслаждаясь ощущением даже ограниченной свободы перемещения, и направился к дроссельному клапану, обозначенному на переборке номером один.
– Я позабочусь о втором, – сказал Дьювал.
Их глаза встретились, и Дьювал, словно смущенный неожиданным близким ощущением другой человеческой личности, неуверенно улыбнулся. Грант улыбнулся в ответ и подумал возмущенно: «Как она может быть сентиментальной с этой бесчувственной глыбой?»
Когда клапаны были открыты, окружающая их жидкость хлынула в соответствующие отсеки корабля, и ее уровень вокруг стал подниматься все выше и выше. Грант поднялся на несколько ступенек по лестнице, ведущей к верхнему куполу, и сказал:
– Как это выглядит, капитан Оуэнс?
Оуэнс покачал головой.
– Трудно сказать. Показания на шкалах приборов недостаточно отчетливы. Они были сконструированы в расчете на настоящий океан. Черт побери, я никогда не предназначал «Протерус» для этого!
– Моя мать тоже никогда не предназначала меня для этого, если уж на то пошло, – сказал Грант.
Теперь они погрузились полностью.
Дьювал закрыл оба клапана, и Грант вернулся на свое место.
Он надел ремни и почувствовал себя почти роскошно. Сразу же под поверхностью жидкости беспорядочные взлеты и падения на крошечной ряби прекратились и наступила благодатная неподвижность.
* * *
Картер попробовал разжать кулаки. До сих пор все шло хорошо. И «все хорошо» сообщали из корабля, который теперь превратился в маленькую капельку, мерцавшую в соляном растворе.
– Третья фаза, – произнес он.
Миниатюризатор, чей блеск оставался приглушенным во время второй фазы, снова вспыхнул белым сиянием, но только в центральной части ячеек.
Картер сосредоточенно наблюдал за ним.
Вначале трудно было сказать, являлось ли то, что он видел, объективной реальностью или следствием напряжения его мозга. Нет, корабль действительно снова стал сжиматься.
Жук шириной в дюйм уменьшался в размерах, и то же самое, вероятно, происходило с водой в непосредственной близости от него. Миниатюризирующий луч был сфокусирован точно и тщательно. Картер испустил еще один долгий вздох. На каждой стадии была своя специфическая опасность.
Мельком Картер представил себе, что может произойти, если луч будет немного менее точен, если половина «Протеруса» миниатюризировалась бы быстро, в то время как другая половина, попавшая на границу луча, миниатюризировалась медленно или совсем не миниатюризировалась. Но этого не произошло, и но постарался выкинуть эту мысль из головы.
«Протерус» походил теперь на сжимающуюся точку, все меньше и меньше, до самой границы видимости. Теперь засверкал весь миниатюризатор. Не стоило пытаться сфокусировать луч на том, что было трудно различить.
«Правильно, – подумал Картер. – Все идет как нужно.»
Теперь стал сжиматься весь цилиндр с жидкостью, все быстрее и быстрее, и наконец, превратился просто в ампулу, два дюйма в высоту и полдюйма в диаметре, с ультраминиатюризированным «Протерусом» размером с большую бактерию где-то в миниатюризированной жидкой среде. Миниатюризатор снова потускнел.
– Соединитесь с ними, – с дрожью в голосе произнес Картер. – Получите от них несколько слов.
От волнения у него перехватило горло, и он судорожно вздыхал и выдыхал воздух, пока еще не положили, что «все хорошо». Четверо мужчин и женщина, которые еще не так давно стояли перед ним в натуральную величину и полные жизни, превратились в крошечные кусочки материи в корабле размером в бактерию и были все еще живы.
Он вытянул руки пальцами вниз.
– Верните миниатюризатор на место.
Сверкнул последний тусклый луч миниатюризатора, и он быстро отошел назад. На белом круглом табло, висевшем на стене над головой Картера, вспыхнула темная цифра 60.
Картер кивнул Реду.
– Принимайте вахту. У нас есть 60 минут, начиная с этого момента.
8. ВХОД
После погружения миниатюризатор вновь вспыхнул ярким светом, и жидкость вокруг превратилась в непрозрачное сверкающее молоко, но за этим не последовало ничего больше, что можно было бы заметить из «Протеруса». Если корабль и продолжал сжиматься, то из-за непрозрачности жидкости определить это было невозможно.
Ни Грант, ни кто-либо другой не разговаривали. Казалось это будет длиться вечно. Потом свет миниатюризатора погас, и Оуэнс крикнул:
– Все в порядке?
Дьювал ответил:
– Я себя прекрасно чувствую.
Кора кивнула. Грант уверенно поднял руку. Мичелз слегка вздрогнул и сказал:
– Со мной все в порядке.
– Хорошо! Я думаю, мы теперь полностью миниатюризированы, – сказал Оуэнс.
Он нажал на тумблер, и на экране высветилась темная и четкая цифра 60.
На другом таком же экране, расположенном ниже в корабле и видимом остальным четырем членам команды, появилось такое же изображение.
Резко зазвучал радиотелеграф, и Грант отозвался в ответ: «Все хорошо». Было похоже, что дело дошло до кульминационной точки.
– Снаружи нам сообщают, что мы полностью миниатюризированы, – сказал Грант. – Ваше предположение было правильным, капитан Оуэнс.
– Ай да мы! – сказал Оуэнс, громко вздохнув.
Грант подумал: «Миниатюризация завершена, но наша миссия – нет. Она только начинается. Шестьдесят минут.»
Вслух он сказал:
