– В другом корабле? Ничто, кроме «Протеруса», не подходит или вообще не существует.
– Грант, я говорю вам, что Дьювал вражеский агент! – пронзительно закричал Мичелз.
– Я в это не верю.
– Почему? Потому что он так религиозен? Потому что он до отказа набит благочестивыми банальностями? А не кажется ли вам, что это просто маска, которую он выбрал для себя? Или на все так повлияла его любовница, что…
– Не продолжайте, Мичелз! – предостерегающе произнес Грант. – А теперь послушайте. Нет никаких доказательств, что он вражеский агент, и у меня нет никаких оснований этому верить…
– Но я говорю вам…
– Я знаю, что вы говорите. Но дело в том, однако, что я надеюсь доказать, что вражеский агент – это вы, доктор Мичелз.
– Я?
– Да. У меня нет основательных доказательств этого, таких, которые можно было бы предоставить суду, но как только органы безопасности займутся вами, такие доказательства, я полагаю, будут найдены.
Мичелз отскочил от Гранта и уставился на него в ужасе.
– Конечно, теперь я понимаю! Агент – Это вы, Грант. Оуэнс, разве вы не видите? Сколько раз нас могли безопасно извлечь, когда было ясно, что миссия провалилась, но не извлекли. Всякий раз он удерживал нас здесь. Вот почему он так яростно трудился в легком, пополняя наши запасы воздухом. Вот почему… Помогите мне, Оуэнс!
Капитан стоял в нерешительности.
– Отметчик времени готов перейти на цифру 5, – сказал Грант. – У нас есть немногим больше трех минут. Дайте мне эти 3 минуты, Оуэнс. Вы знаете, что Бенеш не выживет, если только мы за эти 3 минуты не ликвидируем тромб. Я выйду наружу и помогу им, а вы позаботьтесь, чтобы Мичелз не двинулся с места. Если я не вернусь когда отметчик будет показывать 2 минуты, уходите отсюда и спасите корабль и себя. Бенеш умрет, и, возможно, мы тоже. Но вы спасетесь и сможете дать показания относительно Мичелза.
Оуэнс все еще не произнес ни слова.
– Три минуты, – сказал Грант.
Он начал надевать плавательный костюм.
Отметчик времени показывал 5.
Наконец, Оуэнс сказал:
– Значит три минуты. Хорошо. Но только 3 минуты.
Мичелз устало опустился в кресло.
– Вы позволяете им убить Бенеша, Оуэнс, но я сделал все, что мог. Моя совесть чиста.
Грант уже выходил через люк.
* * *
Дьювал и Кора быстро плыли по направлению к тромбу. Он тащил лазер, а она – блок питания.
– Я не вижу ни одного белого кровяного тельца, а вы? – спросила Кора.
– Я не слежу за ними, – резко ответил Дьювал.
Он задумчиво смотрел вперед. Лучи корабельного прожектора и их собственных небольших фонарей упирались в переплетение волокон, которые, казалось, обволакивали тромб прямо с противоположной стороны от точки, в которой замирали нервные импульсы. Стенка артерии была собрана повреждением и частично заблокирована тромбом, которые прочно защемил часть нервных волокон и клеток.
– Если бы мы могли разрушить тромб и ликвидировать сдавливание, не прикасаясь к самому нерву, – бормотал Дьювал, – было бы хорошо. Если мы удалим только основной наплыв, оставив артерию закупоренной… Давайте посмотрим.
Он сманеврировал, чтобы занять более удобную позицию, и поднял лазер.
– И если эта штука работает…
– Доктор Дьювал, – сказала Кора, – помните, вы говорили, что наиболее экономично бить лучом сверху.
– Я все хорошо помню, – сурово сказал Дьювал. И намереваюсь ударить по нему точно в нужном месте.
Он нажал на пусковую кнопку лазера.
Почти мгновенно вспыхнул тонкий луч когерентного света.
– Он работает! – радостно закричала Кора.
– Пока да, – сказал Дьювал, – но он будет работать всего несколько раз.
На мгновение весь тромб рельефно выступил в невыносимо ярком луче лазера, его след обозначился небольшими пузырьками. Теперь тьма была еще гуще, чем прежде.
– Закройте один глаз, мисс Петерсон, – сказал Дьювал, – чтобы сетчатке не нужно было ресенсибилизироваться.
Снова вспыхнул луч лазера, а когда он погас, Кора закрыла открытый глаз и открыла закрытый.
– Он работает, доктор Дьювал! – взволнованно воскликнула она. – Мерцание продвигается вперед прямо на глазах. Осветилась целая область.
К ним подплыл Грант.
– Как дела, Дьювал?
– Неплохо, – сказал Дьювал. – Если бы я сумел теперь разрезать его поперек и снять давление на одну важную точку, я думаю, весь нервный канал был бы освобожден.
Он поплыл к другой стороне.
Грант крикнул ему вслед:
– У нас в запасе меньше 3 минут!
– Не мешайте мне, – ответил Дьювал.
– Все в порядке, Грант, – сказала Кора. – Он все сделает. Какие-нибудь неприятности с Мичелзом?
– Есть немного. Оуэнс держит его под арестом.
– Под арестом?
– Только в случае…
* * *
Находясь внутри «Протеруса», Оуэнс бросал быстрые взгляды через иллюминатор.
– Я не знаю, что делать, – бормотал он.
– Просто оставайтесь здесь и дайте убийцам делать свое дело, – насмешливо сказал Мичелз.
– Вы ответите за это, Оуэнс.
Оуэнс молчал.
– Вы не можете верить, что я вражеский агент.
– Я не во что не верю, – сказал Оуэнс. – Давайте обождем, пока счетчик времени не покажет 2 минуты, и, если они не вернутся мы уйдем. Что в этом плохого?
– Хорошо, – сказал Мичелз.
– Лазер работает, – сказал Оуэнс. – Я вижу вспышку. И знаете…
– Что?
– Тромб. Я вижу вспышки по ходу нервных импульсов там, где я раньше их не видел.
– А я не вижу, сказал Мичелз, всматриваясь в окружающую тьму.
– А я вижу. Я говорю вам, он работает. И они вернутся. Выходит, что вы ошибались, Мичелз.
Мичелз пожал плечами.
– Очень хорошо, тем лучше. Если я ошибся и Бенеш останется жив, мне больше ничего не нужно. Только…
В его голосе прозвучала тревога.
– Оуэнс!
– Что?
– Что-то не в порядке с входным люком. Этот чертов болван Грант, должно быть, был слишком взволнован и не закрыл его как следует. И был ли он взволнован?
– Но что не в порядке? Я ничего не вижу.
– Вы что, слепой? Жидкость просачивается. Взгляните на шов.
– Но он был мокрым еще тогда, когда Кора и Грант удирали от антител. Разве вы не помните?
