Миновав окраину города, мы с Холмсом спустились к морю и встали на берегу залива Вайрли Ченнел – на том самом месте, где я с тревогой наблюдал за пароходом, увозящим мою дорогую супругу. Здесь же я стал свидетелем иных событий, грозных и удивительных, что едва не изменили весь ход английской истории.
Холмс был тих и задумчив. Странно, подумал я. Ведь он с блеском раскрыл это поистине фантастическое дело! Более того, найденное им решение удалось воплотить в жизнь. Опасность инфернального хаоса, висевшая над старушкой-Англией, канула туда, откуда и явилась – в небытие. Остались марсиане, но, судя по всему, их дни тоже сочтены. Что за новая проблема владеет сейчас мыслями Холмса? Неужели в Молдоне остались неразрешенные загадки?
Рискуя нарушить ход размышлений, я все же отважился прервать молчание в попытке ободрить моего друга:
– Я восхищаюсь вами, Холмс! Теперь с чистой совестью я могу назвать вас магом и волшебником! И только попробуйте сказать мне, что я не прав!
– Разумеется, вы правы, дорогой Ватсон. Вы, как я давно заметил, всегда правы. И не надо скромничать: я бы не справился с этим делом в одиночку. Мисс Пфайфер, Том, профессор, вы, капитан Уоллес… Это наша общая заслуга, о которой, как обычно, никто никогда не узнает. Я склоняюсь к мысли, что такова судьба всех, кто пытается использовать мой дедуктивный метод. Взять хотя бы капитана Уоллеса! Его вклад в победу над марсианами неоспорим, а все лавры достанутся майору Форестеру.
– Ну уж нет! – с жаром возразил я. – Если фильм мистера Пфайфера выйдет в прокат – мир узнает правду! Даже если вы, Холмс, равнодушны к славе, то я не равнодушен к справедливости!
– Прославиться благодаря синематографу? – губы Холмса искривила горькая улыбка. – Да вывернись мы с вами наизнанку, в фильме все равно восторжествует зрелищность, а не истина! Законы жанра, Ватсон! – и мы не в силах их изменить. Хорошо, из нас сделают героев. Короля Артура с Мерлином! Дон Кихота с Санчо Пансой! Поверьте, это не будет значить ровным счетом ничего. Ведь мы-то с вами знаем, как все обстояло на самом деле. Увы, в последнее время мне начинает казаться, что я не вполне принадлежу себе. Более того, что я – это не вполне я.
– Что вы такое говорите, Холмс?! – возмутился я.
Волна плеснула о берег в десяти футах от нас. Солнечный блик мазнул Холмса по лицу, заставив моего друга сощуриться.
– Представьте, Ватсон: где-то неизмеримо далеко, в ином мире, живет на Бейкер-стрит настоящий Шерлок Холмс. А я – тень, отражение, двойник, призванный сюда ради молдонского дела. Холмс сделал свое дело, Холмс должен удалиться. Исчезнуть, умереть, уснуть. Тот, другой, настоящий раскурит трубку и возьмет со стола свежий номер «Таймс». Я же…
– Вы переутомились! – решительно заявил я. – Говорю это вам, как врач. Выпейте на ночь горячего вина с пряностями и ложитесь спать пораньше. Но даже если допустить – только допустить! – что вы правы, и вы не вполне вы… Что с того? Шерлок Холмс останется Шерлоком Холмсом в любом мире, времени и пространстве! Кому, как не мне, это знать?
– Откуда вам это знать, Ватсон?
– Это элементарно, Холмс! Я ведь не только врач, я ваш биограф!
– Что бы я делал без вас? – Холмс рассмеялся с добродушной язвительностью, возвращаясь к прежнему, столь привычному для меня облику. – Я лишь хочу заметить…
– Мистер Холмс! Доктор Ватсон!
Мы обернулись. От города к нам со всех ног бежал Том Рэдклиф, размахивая листком бумаги:
– Мистер Холмс, вам телеграмма!
…но это было начало уже совершенно другой истории.
