Книга Подражание королю, страница 20. Автор книги Светлана Климова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Подражание королю»

Cтраница 20

Павел Николаевич молчал, лицо его отражало мучительную работу мысли.

Младший Романов полез из-за стола, стуча пудовыми кроссовками, и потревожил Степана, до этой минуты не подававшего признаков жизни. Пес завозился и глухо рыкнул, предупреждая, что находится в боевой готовности.

— Хорошо, — проговорил наконец Павлуша. — Я Вижу, что вы не хотите нас поддержать…

— Я еще в своем уме, — заверила теща. — Все ваши аргументы — полная чушь. Вы оба — вы, Павлуша, и моя слабоумная дочь — жертвы системы. И никакая Америка вам не поможет. — Она тряхнула головой и засмеялась.

— Извини, мама, но если говорить о жертвах… — вдруг подала голос Евгения, но Сабина Георгиевна смерила ее коротким взглядом, от которого та сейчас же увяла, и повторила:

— Жертвы системы. Разве нет?

— Оставьте в покое систему, Сабина Георгиевна, — ожесточаясь, потребовал Павел Николаевич. — Допустим, вы не согласны на переезд к нам через несколько месяцев. Тогда я предлагаю реальный вариант, который наверняка всех устроит. Мы продаем эту квартиру и приобретаем для вас со Степаном скромную, но приличную однокомнатную. С телефоном и удобствами. Остаток денег позволит нам спокойно уехать. Вы ведь не хотите сказать, что не в состоянии обходиться без нас?

— Не хочу, — легко согласилась теща. — Но с какой это стати, Павлуша?

Ради чего я должна отдавать эту квартиру? Чтобы вы осуществили свою безумную идею?

— Сабина Георгиевна. — Голос Павла Николаевича принял торжественно-мрачный оттенок. — Вы должны подумать о будущем своего внука!

Теща ехидно усмехнулась.

— Я и так каждый день о нем думаю. С ужасом. И тем не менее съезжать из этого дома никуда не собираюсь. К тому же и Степан здесь прижился — а ему угодить не так-то просто.

— При чем здесь Степан!.. — взревел Павел Николаевич. — Тут вопрос жизни и смерти, а вы с вашим псом!..

Теща невозмутимо созерцала его корчи. Дождавшись, когда Павлуша умолкнет, она сухо заметила:

— Вы скверно информированы, мой дорогой. Да будет вам, известно, что в вашей Америке ради бытовых удобств собак поголовно стерилизуют. Кроме тех, что живут в питомниках. И вы посмели вообразить, что я соглашусь на такое чудовищное насилие над живым существом?

Павел Николаевич с шумом выдохнул воздух и слепо зашарил по столу в поисках ложки.

— Это какой-то театр абсурда… — вдруг с ненавистью проговорила дочь и заплакала, не закрывая враз покрасневшего и распухшего лица…

Теперь, когда документы были у них на руках, проблема продажи квартиры действительно стала для Павла Николаевич вопросом жизни и смерти. Реализация всего их имущества не позволила бы оплатить даже стоимость одного-единственного авиабилета. В долг такую сумму никто не даст, в особенности зная о предполагаемом отъезде. Да и без всякого отъезда Павлуша в разных местах по мелочи задолжал долларов семьсот, их еще предстояло каким-то образом возвращать.

Мысли об этом терзали его беспрерывно, он исхудал, пухлые щеки в обрамлении как бы позеленевшей бородки болтались, как пустые мешочки, а воспаленные глаза сухо горели. Вдобавок Павла Николаевича на нервной почве достал какой-то аллергический насморк, который продолжался весь февраль и первую декаду марта, окончательно доведя его до умоисступления.

Отсчет времени, однако, неумолимо продолжался. Еще несколько раз Романов пытался подступиться к теще, но та была несокрушима, как утес над волжской кручей. Оставалось надеяться на провидение.

Как и все люди, склонные принимать желаемое за действительное, Павел Николаевич стал убеждать себя, что здоровье матери его жены сильно пошатнулось и этой зимы ей не пережить. С надеждой он ловил малейшие знаки ее недомоганий, закрывая глаза на то, что Сабина Георгиевна с ее румянцем на суховатой коже, блеском в глазах и энергичным жизнелюбием выглядела гораздо свежее, чем он сам.

Идиотская слепая надежда вела его, и недели через две после знаменательного разговора за борщом он стал предпринимать осторожные шаги — так, будто теща уже покоилась на смертном одре. Шаги эти состояли в поисках серьезного покупателя на квартиру, и хотя он не имел ни малейшего права распоряжаться тещиной собственностью, в уме его уже брезжил некий новый план, суть которого сводилась к тому, чтобы поставить Сабину Георгиевну перед фактом, а уж потом упасть в ноги и уговорить, уломать, убедить. Выклянчить именем жены и внука.

К концу марта возник и покупатель. Жесткий господин с прозрачными, как оливковое масло, глазами, кварцевым загаром и манерой, присаживаясь в гостиной, не снимать пушистого пальто темно-зеленой шерсти, под которым неплохо просматривался сшитый у сингапурского портного скромный деловой костюм долларов за восемьсот. В дом его пришлось привести дважды — и оба раза так, чтобы теща в этот момент выгуливала свое бесценное чудовище. Павел Николаевич молился, чтобы они не столкнулись, потому что старуха мгновенно обо всем бы догадалась, просчитав ситуацию.

Однако сошло благополучно, покупатель кивнул, осмотрев балконы и службы, поскреб ногтем обои в прихожей и удалился — на сей раз без разговора о деньгах, назначив встречу через день в своем офисе в одном из переулков старого центра.

Надо было решаться.

В ночь накануне похода Павлуши к покупателю у Сабины Георгиевны внезапно разыгрался сердечный приступ. Пришлось вызывать «скорую», и Павел Николаевич усмотрел в этом перст судьбы. Состояние тещи не улучшилось и когда он покидал квартиру, отправляясь на встречу. Жена снова накручивала диск старого телефонного аппарата в прихожей, вызывая подстанцию «скорой». В доме пахло подгоревшей на плите овсянкой, а чай отдавал валокордином.

В полдень, изумляясь собственному нахальству, он закончил переговоры, заверив противоположную сторону, что на днях оформит на свое имя генеральную доверенность на ведение дел с квартирой, ибо престарелая теща уже не вполне дееспособна, и они ударят по рукам. При этом покупатель торопил и настаивал, чтобы через неделю после оформления сделки квартира была свободна, на что Павел Николаевич с легкостью согласился.

За вычетом мелких трат сумма выходила неожиданно внушительная.

Настолько внушительная, что, довольный собой, он сразу же, как оказался на улице, позвонил из автомата домой и выслушал доклад о состоянии здоровья Сабины Георгиевны. Известия были утешительные — не так давно у постели больной побывала бригада реаниматоров.

— А теперь как она? — спросил Павел Николаевич.

— Плохо, — отвечала жена. — Очень тяжело.

— Кому? — уточнил он. — Тебе или ей?

— Ты когда будешь? — как бы не заметила вопроса жена.

— К девяти. У меня здесь еще кое-какие дела, — произнес Павлуша и отключился, не дожидаясь, пока ему навешают поручений. После этого он отправился в кофейню, где собиралась мелкая журналистская братия, и не без приятности провел время до сумерек, обмениваясь новостями со знакомыми и прихлебывая тошнотворную бурду, которую тут выдавали за кофе. Впервые за последние несколько недель ему удалось расслабиться и ни о чем не думать.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация