– У тебя сегодня разве не выходной?
– Выходной. Но Барсуков, наш ординатор, отпросился на свадьбу. Так что придется тебе до вечера поскучать одному. Таблетки – на столе, на листке написано, как их принимать. Разберешься?
– Ага.
– Тогда все. Побежала, а то опоздаю. И больше никаких путешествий, понял? Спустишься в буфет позавтракать – и в постель. Деньги у тебя хоть есть? Или дать?
– Есть.
– Ты мне позвонишь?
– Конечно.
– Буду ждать. Пока. Господи, представляю, какая сейчас будет рожа у администраторши… Решит, что я обычная шалава.
– Плюнь на нее. Она тебе завидует.
– Думаешь?
– Уверен.
– Ладно, тогда как-нибудь переживу. И не вздумай опять куда-нибудь убежать. Понял?
– Ага, – кивнул Логинов, подождал, пока шаги Марины затихли в коридоре, и тут же сел, осторожно опустив левую ногу с дивана.
Рана по-прежнему болела, но со вчерашней эта боль не шла ни в какое сравнение. Часы показывали 7.30. До начала митинга оставалось ровно два с половиной часа. Виктор прикурил сигарету, немного подумал и позвонил в управление. Генерал Кравец был на месте и сразу взял трубку.
Бессонная ночь явно пошла ему на пользу, и он уже не чихал, не сопел и не кашлял, только заметно гундосил и раз за разом издавал какие-то странные звуки – вроде как тихонько похрюкивал.
– Здравствуйте. Логинов.
– Здравствуйте, Виктор Павлович. Как ваше ранение? Беляев говорил…
– Нормально. Уже лучше. Что с розыском?
– Ничего нового обнаружить не удалось. В половине пятого утра Марченко провел последнее заседание комиссии и доложил о результатах ее работы в Москву. Там считают, что на данном этапе комиссия свою задачу выполнила. Очевидно, что террористы отступили. Щеколдина объявили в федеральный розыск. Учитывая политическую важность дела, Марченко с членами комиссии рекомендовано лично сопровождать Лугового из области. Во избежание каких-либо домыслов и инсинуаций в СМИ…
– Понятно, – сказал Виктор. – Он уже уехал?
– Да. Сделал краткое заявление для прессы и отбыл встречать Лугового. На девять ноль-ноль из аэропорта областного центра назначен вылет вертолета. Он-то и доставит всех в Ипатьевск. Все уже готово.
– А вы как оцениваете ситуацию?
– В смысле?
– В прямом!
– А как ее оценивать, Виктор Павлович?.. Все для обеспечения безопасности визита сделано, так что…
– Ладно, – перебил его Виктор. – Пришлите мне машину к гостинице.
– А разве вы не… Гм-м. Понятно. Машина будет минут через десять.
– Хорошо. Жду.
Снова взглянув на часы, Логинов поднялся и осторожно прошел к окну. Жить было можно, в смысле – ходить. Утреннее небо над Ипатьевском было чистым и ясным, без единого облачка. Словно по заказу. Но на душе у Виктора было неспокойно.
Умываясь, он пытался понять, чем вызвано это странное чувство, но так и не мог. Все вроде было сделано правильно, террористам не оставили ни единого шанса, ни единой лазейки. И все же беспокойство не уходило. Все-таки Щеколдин почти два года прослужил в «Вымпеле». Пусть в это время отряд называли «Вегой», но все равно подготовка оставалась очень серьезной. Научиться Щеколдин должен был успеть многому… При этом Виктору вдруг начало казаться, что в этой безумной трехдневной гонке он что-то упустил.
Выкурив еще одну сигарету, он оделся, проверил пистолет, сунул в карман телефон и двинулся из номера. Внизу, у уродливого фонтана, он встретил администраторшу и молча ей кивнул. Поздоровавшись, та окинула его осуждающим взглядом и процокала на шпильках к своей стойке. Виктор подумал, что самые ярые блюстительницы нравственности, как правило, получаются из тех, кому самим не удалось запрыгнуть в чью-то постель, и тут же о ней забыл.
Михеич на «Опеле» подкатил через пару минут, как всегда, предупредительно распахнул дверцу и поздоровался. По дороге в управление он поинтересовался здоровьем Виктора, но тот отвечал односложно, думая о своем. Мысль о том, что он что-то упустил, переросла в уверенность. Причем это «что-то» наверняка должно было быть связано со вчерашним днем…
Когда они уже сворачивали с проспекта Победы к управлению, Михеич, было примолкший, вдруг забормотал:
– Хорошо с ентим визитом хоть дороги мало-мало подремонтировали, а то у нашенской мэрии на енто дело никогда средствов не хватало…
– Что? – быстро поднял голову Виктор.
– Дороги хоть, говорю, мало-мальски подремонтировали, значить, с ентим визитом… – посмотрел на Виктора Михеич, но тот его уже не слушал.
– Так, отец! Давай по-быстрому в мэрию! Понял? – глядя прямо перед собой, поспешно проговорил он.
– Че ж не понять? – удивленно сказал Михеич, резко выворачивая руль. – Надоть – значить, надоть…
На стоянке за мэрией было оживленно, словно в субботу на авторынке. Михеич едва втиснул «Опель» на свободное место. Логинов приоткрыл дверцу, осторожно выбрался и двинулся в обход здания к центральному входу. Первого зама на месте не оказалось, но секретарша уверила, что он должен быть с минуты на минуту.
– Он только что выехал из тепличного хозяйства, – сообщила она, выказывая Виктору особое расположение. – Лично подбирал цветы для церемонии…
– А мобильного у него нет?
– Есть. Но, к сожалению, в том районе он не действует. «Мертвая» зона, – сокрушенно развела руками секретарша.
Народу у нее в приемной была тьма, и она тут же снова приняла надменный и неприступный вид, а Виктор вышел в коридор и покурил на лестнице под табличкой «Не курить». Появился первый зам только через десять минут. Несмотря на то что приемная располагалась на втором этаже, он вышел из лифта, и его тут же окружили несколько человек из числа ожидавших.
– Василий Алексеевич! – позвал Виктор от лестницы. Первый зам вздрогнул, оглянулся и, отстранив кого-то рукой, двинулся навстречу.
– Здравствуйте, Виктор Павлович! А мне сказали, что вы серьезно ранены. Очень рад! Чем могу служить? – с готовностью произнес первый зам, протягивая руку, и Виктор вдруг подумал, что ничего он не упустил, его догадка оказалась ложной тревогой и приперся он сюда зря. И что ему действительно нужно лечить – только не задницу, а голову. – Прошу в кабинет! – гостеприимно махнул рукой первый зам.
– Гм-м… Не стоит, – сказал Виктор, чувствуя себя дурак дураком, и, глядя в сторону, спросил: – Зачем вы меня искали?
– Ах да. По поводу позавчерашнего. Вы велели мне никуда не отлучаться, и я просидел в кабинете всю ночь…
– Извините…
– Да что вы, Виктор Павлович, вы же были ранены, и потом – дежурный объяснил мне, что это уже не имеет значения…
