Эту уверенность Джону Кеннеди дала встреча в Вене. «Высоколобый русский большевик ни о чем не может думать, кроме как о Берлине, — решил тогда президент Кеннеди. — Этот Хрущев просто одержим Западным Берлином!» Первое впечатление о Хрущеве для Кеннеди оказалось именно таким. После того как Хрущев в августе 1962 года воздвиг знаменитую Берлинскую стену, Кеннеди укрепился в своей позиции: «Хрущев, видимо, днем и ночью только и думает, что о взятии Берлина!» Сам же Хрущев, вероятно, и не догадывался, до какой степени Берлин оказался «крючком» для американцев в ситуации Карибского кризиса и что именно встреча в начале лета 1961 года в Вене с Кеннеди спасла Кубу от американского вторжения в октябре 1962 года…
Хрущев и Кеннеди не воспринимали друг друга на личностном уровне до встречи в Вене в начале лета 1961 года. Президентство Джона Кеннеди только начиналось, когда в одном из секретных писем он пожелал встретиться с Хрущевым, чтобы понять, что это за человек и как с ним себя вести в дни холодной войны между «лагерем коммунизма» и Западом. Кеннеди сам предложил встречу Хрущеву в формате «один на один» и отправил советскому лидеру письмо 23 февраля 1961 года, в День Советской армии, чтобы подчеркнуть лояльность по отношению к советским вооруженным силам и «уважение к советским военным, особенно в связи с победой над Гитлером, когда США выступили на стороне СССР».
Это письмо Кеннеди составил всего спустя месяц после собственной инаугурации и называл его «обращением к здравому смыслу». Одной из «болевых точек», подлежащих взаимному обсуждению, предлагался Берлин, столица поверженной Германии, разбитый на четыре сектора, разделенный стеной на ФРГ и ГДР, на Западный и Восточный и представляющий собой постоянный воспаленный очаг посреди Европы. Мирный договор между СССР и Германией, как известно, после Второй мировой войны не был подписан.
«Все мои коллеги-дипломаты полагают, что в отсутствие переговоров по Берлину Никита Хрущев подпишет сепаратный мирный договор с ГДР и организует в Европе кризис из-за Берлина», — писал американскому президенту Джону Кеннеди, едва вступившему в свою должность, тогдашний посол США в Москве, Томпсон. Действительно, уже около трех лет Хрущев вынашивал идею подписания мирного договора с ГДР. Джон Кеннеди и сам был лишен иллюзий, он однажды заметил, что «если новая мировая война и разразится, то только из-за Берлина, это самое взрывоопасное место на земле» (см. Д. Розенцвейг. Джон Кеннеди, «Жизнь, расколотая надвое». М., 2004, с. 77).
«Берлинскую проблему» Кеннеди и собирался сделать главной темой во время встречи с Хрущевым. К этому следует добавить, что видный американский дипломат, Джордж Кенан, историк и аналитик в области международных отношений, занимавший в 50-е годы должность американского посла в СССР, предсказывал: «Исход холодной войны зависел от того, попадут ли Западная Европа и Япония, ключевые центры военнопромышленной мощи, оставленные дрейфовать в конце Второй мировой войны, — в советскую или же американскую сферу влияния». К встрече Хрущева и Кеннеди в 1961 году стало очевидно, что инициативу политического влияния у советского лагеря Штаты уже перехватили.
И все же встреча на высшем уровне между Хрущевым и Кеннеди была необходима. Хотя бы ради личного знакомства. Местом для встречи была выбрана столица Австрии, Вена, город, созданный в стиле утонченной роскоши, где ты встречаешь огромный цветник Бельведера, золотые мозаичные каскады художника Гюстава Климта, а в воздухе носятся мотивы из «Сказок Венского леса» и «Голубого Дуная» Штрауса. Это — город пронзительно-свежего воздуха, в котором чувствуется близость горных исполинов, альпийских лугов и снежных вершин со сбегающими водопадами чистейшей воды, в которой играет пятнистая форель. Перезвон часов на готических башенках старинных зданий сопровождает вас, пока вы идете по улице. Справа и слева от вас приветливо зазывают уютные кафе с изысканными хрустальными люстрами и ароматным кофе, пахнущим ванилью и корицей, украшенным шапкой белоснежных сливок и подающимся с яблочным штруделем или шоколадным пирожным. В Вену нельзя не влюбиться!
На встречу с Никитой Хрущевым Джон Кеннеди взял своего ближайшего помощника, Макджорджа Банди. Эту фамилию стоит запомнить, именно Банди информировал утром 16 октября 1962 года о советских ракетах на Кубе и будет затем присутствовать на всех совещаниях, посвященных разруливанию Карибского кризиса.
Макджордж Банди, по профессии — историк, по должности — ректор одного из Гарвардских колледжей, ходил в ближайших помощниках и доверенных лицах у Кеннеди благодаря трем своим качествам: волевому характеру, высокой организованности и гибкому интеллекту. Кеннеди подчеркивал, что в его кадровом пуле одним не хватало характера, другим — мозгов, третьим — дисциплины и найти такого помощника, как Банди, было редкой удачей.
— Мы с Банди за день успеваем провернуть столько, сколько они в своем Госдепартаменте за полгода не могут, — похвастался Джон Кеннеди своей жене, объясняя необходимость взять с собой помощника на встречу с Хрущевым в Вену.
Добавим, что если проанализировать стенограммы совещаний в Овальном кабинете Белого дома во время Карибского кризиса, то станет очевидна и гибкость мышления Банди, его способность быстро менять свою точку зрения в зависимости от изменения конъюнктуры ситуации. Банди неспособен был инициировать стратегическое предложение сам, однако внимательно слушал, что говорили другие, и поддерживал только ту линию, что отстаивал его хозяин — Кеннеди. Кроме того, он, несмотря на свой высокий статус ректора, охотно опускался до роли «мальчика на посылках», выполняя функции секретаря и пресс-секретаря, готовя за президента его доклады, не гнушался «грязной» бумажной работой, печатая протокольные бумаги, отсылая президентские телеграммы и просто организовывая телефонные переговоры Кеннеди с лидерами других стран. За подобную услужливость президент, вероятно, тоже его ценил.
Впрочем, еще до того, как самолеты президента США и советского лидера приземлились в Вене, супруги Кеннеди вместе с Макджорджем Банди отправились с двухдневным визитом к президенту Франции Шарлю де Голлю. Отношения США и Франции были неоднозначны, в них было много нелепиц, у американцев родилась поговорка: «Идти на войну с французами — все равно что на оленью охоту с аккордеоном». Джон Кеннеди надеялся обговорить с президентом Франции вопрос присутствия американского вооруженного контингента в Европе, а Жаклин Кеннеди — искупаться во французской роскоши. Это был визит в Париж уникальной женщины: первая леди, урожденная де Бувье, закончившая Сорбонну со степенью бакалавра искусств и специализирующаяся в дипломной работе на французской классической литературе, бегло говорящая по-французски, носящая туалеты исключительно от Шанель и Живанши, как если бы она была женой президента Франции, а не Америки!
Жаклин де Бувье родилась в пригороде Нью-Йорка в образованной семье, ее отец — американский брокер французских кровей. Мать — ирландка. Закончив элитарный колледж, Жаклин в своем дневнике записала: «Я не собираюсь становиться домохозяйкой, мне интересно познавать мир». Высшее образование Жаклин поехала получать во Францию. Роман Жаклин и Джона развивался бурно, говорят, однажды в штате Вирджиния дорожный полицейский «застукал» влюбленную парочку на заднем сиденье автомобиля с открытым верхом, но, узнав сенатораКеннеди, «испарился». В 1953 году 36-летний сенатор Джон Кеннеди женился на выпускнице Сорбонны 24летней Жаклин, их свадьба стала событием года. Жаклин родила дочь Кэролайн и сына Джона. Однако очень скоро Жаклин на одном из приемов проговорилась, что «на свете не существует верных мужчин», имея в виду своего мужа. Пока ее муж катался в Средиземном море на яхте с загорелыми девицами, Жаклин пережила кровотечение и рождение мертвой дочки. Позже, едва родив через кесарево сечение сына Патрика, она уже спустя несколько дней хоронила этого несчастного ребенка: ее сын Патрик скончался от респираторного синдрома. А ее муж тем временем влюбился в голливудскую блондинку-кинодиву.
